"Райнер Мария Рильке. Рассказы о Господе Боге" - читать интересную книгу автора

...ОтОехав немного, гонец еще раз оглянулся: мужик и его церковь
исчезли. И дощечки не лежали уже на земле, лишь ровные, безлюдные поля
простирались вокруг. В ужасе прискакал гонец в Москву, предстал, едва
переводя дыхание, перед царем, довольно бестолково рассказал ему, что
произошло, и побожился, что мнимый мужик был не кто иной, как сам Бог.
- Скорее всего, он не ошибся? - сказал мой друг в наступившей тишине.
- Может быть, - ответил я, - но Вы знаете, народ ведь суеверен... А
между тем, мне пора идти, Эвальд.
- Жаль, - искренне огорчился больной. - Но Вы расскажете мне потом еще
какую-нибудь историю?
- С удовольствием, только при одном условии. - Я вновь подошел к окну.
- А именно? - удивился Эвальд.
- Вы должны будете при случае пересказывать все соседским детям, -
попросил я.
- О, дети теперь навещают меня так редко. Я постарался его утешить:
- Они еще придут. Видимо, у Вас в последнее время просто не было охоты
им рассказывать, а может быть, не было - или наоборот, было слишком много -
подходящего материала. Но если знаешь настоящую историю, думаете, она
останется в тайне? Да о ней сразу же заговорят повсюду, особенно дети!
Мы попрощались, и я ушел. А дети услышали эту историю в тот же вечер.




КАК СТАРЫЙ ТИМОФЕЙ ПЕЛ, УМИРАЯ

Какая это все-таки радость - рассказывать парализованному. На здоровых
людей нельзя положиться: они видят вещи то с одной стороны, то с другой, и
если с ними в течение часа идти так, чтобы они были справа, может случиться,
что они вдруг ответят вам слева - только потому, что им придет в голову, что
это более учтиво и свидетельствует о большей утонченности воспитания. С
парализованным этого можно не опасаться. Его неподвижность делает его сродни
вещам, с которыми он и в самом деле поддерживает разнообразные сердечные
отношения, в каком-то смысле делает его тоже вещью, но намного превосходящей
остальные - вещью, которая слушает вас не только в своем безмолвии, но и со
своими редкими тихими словами и со своими нежными трепетными чувствами.
Я больше всего люблю рассказывать моему другу Эвальду. И я очень
обрадовался, когда он окликнул меня из своего неизменного окна:
- Мне нужно Вас кое о чем спросить. Я тут же подошел и поздоровался.
- Откуда эта история, которую Вы рассказали мне в последний раз? -
спросил он. - Из книги?
- Да, - ответил я печально, - ученые похоронили ее там, когда она
умерла; это случилось совсем недавно. Еще сто лет тому назад она жила, ни о
чем, конечно, не подозревая, на многих устах. Но слова, которыми люди
говорят теперь, эти тяжеловесные слова, которые невозможно петь невзлюбили
ее и стали отнимать у нее один рот за другим так что в конце концов ей
пришлось жить, очень скудно и одиноко, на нескольких иссохшихся губах,
словно в убогой вдовьей каморке. Там она и скончалась, не оставив потомства,
и была, как я уже сказал, со всеми почестями погребена в книге, где уже
покоились и другие истории из ее рода.