"Феликс Разумовский. Поганое семя ("Умытые кровью" #1)" - читать интересную книгу авторадвигались обозы наступающей русской армии. С неба, не переставая, лил
мелкий, занудный дождь и наполнял канавы по бокам дороги черной, холодной влагой. Насквозь промокшие, с мешками за спиной, солдаты месили грязь, медленно тащились тяжело груженные двуколки, и во всей этой толпе никому не было дела до пегой лошади с распоротым брюхом. Она лежала на боку в канаве и, скаля зубы, судорожно дергала ногой. Кровь бежала ручейками из раны и, дымясь, смешивалась с дождевой водой. Люди чавкали сапогами по грязи, скрипели колесами телеги, а лошадь все дергала ногой и никак не могла околеть. Пока Зотов не перерезал ей горло. Быстрым, коротким движением, чтоб умерла без боли. "Да, на душе становится легче. - Открыв глаза, он откинулся на спинку кресла и ласково похлопал по истертым подлокотникам. - Ты как считаешь?" Кресло в ответ заскрипело. Раньше оно стояло в его рабочем кабинете и теперь напоминало старую собаку - натасканную, преданную и знающую свое место. Стол взят на память из того же кабинета, даже инвентарный номер цел. Вот здесь, с правой стороны, стоял телефон-селектор и подавались на подпись документы, а слева находилась смольнинская "вертушка" и горела бронзовая, с зеленым абажуром, лампа. Ее он брать не стал, пусть светит другим. - Дед, обед. - В дверь негромко постучали, и на пороге появился Артем, стриженный, ушастый, чем-то неуловимо напоминающий Бурого. - Время пошло, а то баба Дарья объявит наряд вне очереди. Он учился в только что открывшемся кадетском корпусе, называвшемся теперь Суворовским училищем, и считал себя заправским военным. - Кому это объявит? - Зотов усмехнулся и погладил мальчика по вихрам. - Мне, что ли? покраснели. - Ты же генерал. Мне объявит! А ты можешь ее сам, своими правами... Он был одет в синий комбинезон с красными пуговицами и держался с достоинством - руки в карманы. - Ладно, уставник, пошли. - Зотов поднялся и, защелкнув дверь, похромал вслед за суворовцем в гостиную. Это была просторная, обставленная добротной мебелью комната. Посредине стоял овальный обеденный стол, ножки которого являли собой атлантов в миниатюре. Вокруг него выгибались резные, под цвет дивана стулья. Полстены занимал приземистый буфет, в стеклах горки отражались дверцы шкафа и дробились огни хрустальной, похожей на перевернутую елку люстры. Стол был накрыт. На белой скатерти стояли тарелки с колбасой и сыром, желтело сливочное масло, лежали горкой крабовые ломтики и истекали соком ломти ветчины. В хрустальном, с изображением Кремля, кувшине отсвечивал рубиновыми звездами морс. За столом сидели Дарья Дмитриевна, суровая, с поварешкой в руке, и Аленка, задумчивая, одетая в китайский свитерок "Дружба". Веселенький такой свитерок, голубой, а лицо грустное, отсутствующее. - Чего идет? - Зотов уселся за стол и, положив трость на пол, ласково улыбнулся Аленке. Забыв про стынущий в тарелке борщ, та косилась на экран включенного "Знамени", на котором веселились "Веселые ребята". - Так, дед, ерунда. - Аленка кинула на него быстрый взгляд и молча уставилась в тарелку. Глаза у нее были как у опытной, много пережившей женщины. |
|
|