"Феликс Разумовский. Зона бессмертного режима" - читать интересную книгу авторазовут Дорна. Я тоже офицер. По званию что-то вроде вашего подполковника. Ты,
кстати, книжечку-то прочитал? Впечатлило? Волнующе белела грудь, эффектно выделялись бедра, жемчужно, рыбьей чешуей блестели в педикюре ногти. Трусы у Бурова, да и он сам держались на последнем дыхании. Однако как ни кипели гормоны, как ни стучал кувалдой основной инстинкт в серое вещество гипоталамуса, он все же головы не терял, а потому с усмешечкой спросил: - Вашему подполковнику? Хм? А кто ж тогда наши? А книгу прочитал, это действительно источник знаний. - Наши - это те, кто не делит людей на своих и чужих. Человечество едино. - Дорна перестала улыбаться, с плеском убрала ногу и, перевернувшись в вертикаль солдатиком, стала придвигаться к Бродову. - Если мы это не поймем, то так и будем грызть друг другу глотки. - Нет, ты не русалка, ты философ, - сделал вывод Бродов, тяжело вздохнул и тоже встал солдатиком, правда, бочком, чтобы дама невзначай не напоролась. - Не знаешь случаем, а что это за ребятки мне насекомых сунули в постель? Где бы их найти? - негромко так сказал, почти шепотом, но получилось страшно. - Не заморачивайся, расслабься, - успокоила его Дорна, тряхнула головой и сделала еще гребок навстречу. - Клопы - это так, мелочь, перестраховка, выстрел наугад. А вот как только те ребятки удостоверятся, что ты это действительно ты, они постараются тебя убить. Так что долго беседовать нам пока нельзя, я единственное связующее звено. Давай поговорим завтра. Ты ведь едешь в Карнакский храм? Нет, блин, она не философ - страшный человек, телепат. еще больше боком, потому как расстояние все сокращалось. - Скажи, ведь это ты меня зовешь во сне? Куда? Покайся, женщина, я все прощу. Он уже явственно чувствовал, как пахнет от нее - морем, солью, травами, ухоженной кожей. Это был тот самый запах женщины, от которого мужчины сходят с ума. - Вот об этом-то мы завтра и поговорим. - Дорна показала белые, словно сахарные, зубы и сделала еще гребок навстречу, приблизившись почти вплотную. - Там, у священного бассейна, есть задрипанная кафешка. Напротив нее, левее водоема, находится гипостильный зал в развалинах. Там я и буду ждать тебя, у самой дальней от кафешки колонны. Сообразил? Бери с собой все самое необходимое, сюда ты уже больше не вернешься. Обратной дороги нет. Она приблизилась к Бродову вплотную, твердо заглянула в глаза и вдруг порывисто, без всякого перехода, крепко обняла его за шею. Помедлила, прильнула в поцелуе, погладила вздыбленную плоть. - Мы еще будем вместе, потерпи. Резко, с каким-то стоном, отстранилась, сверкнула ягодицами и, не прощаясь, поплыла кролем. Причем поплыла-то не к берегу - в сторону моря. Ну, блин, и впрямь женщина-загадка. Наговорила всего, что голова пухнет, растравила душу и воображение и свинтила в направлении фарватера, оставив в бледном виде, с мыслями и с эрекцией. А потом еще небось и во сне заявляться будет, давить на психику своим певучим голосом. "Значит, говоришь, потерпеть", - усмехнулся Бродов, тронул губы языком и, почувствовав, что весь дрожит, энергичным брассом пошел к берегу. Буйное воображение неизвестно почему рисовало ему картины в стиле Босха: вот из зловещих |
|
|