"Феликс Разумовский. Зона бессмертного режима" - читать интересную книгу автораНет уж, лучше здесь пахать, как папа Карло, с энтузиазмом персонажа
советского сказочника Николая Островского Павки Корчагина, до десятого пота. - Прошло как всегда. - Бродов с удовольствием отхлебнул борща, крякнул от избытка чувств, вздохнул и потянулся вилкой за селедочкой. - Как по маслу. Скажи-ка, брат, а что это за суета в Египте? Кому там пирамида помешала? Не слышал ничего? Селедку Марьяна готовила по своему рецепту - вымачивала в чае, после в молоке, ну а уж затем томила в соевом соусе. С луком, горчицей, корицей и гвоздичкой. Эх... - Да уж, земля слухами полнится. - Рыжий усмехнулся, мощно проглотил и положил на хлеб кусище буженины. - Сегодня Зуев заезжал, ну этот, из управы. Выжрал, как всегда, полфлакона коньяку, клялся в любви и дружбе, а заодно намел с три короба языком. Террористы эти наши, чечены, из какого-то там ваххабитского тейпа. Недели две назад они похитили торсионный излучатель, из тех, что наши ставят на спутники, и теперь, используя пирамиду как антенну, хотят поджарить мозги всем врагам ислама. Вот такие нынче, брат, пирожки с котятами. Смотри, никому не говори, ужасающий секрет, государственная тайна. Несмотря на корни, бушующее иго и красноречивую татарскую фамилию, Альберт свининку уважал, причем очень даже. Потому как не верил ни в бога, ни в черта, ни в аллаха, ни в Магомета. Только в себя и в друзей. - Полная тайна вкладов, говоришь? - не поверил Бродов и положил себе крабового, правда из палочек, салата. - Почему же тогда какой-то старший опер в курсе? Нет, похоже скорее на дезу. На хорошо задуманную, спущенную сверху. - Да и фиг с ней. Нам, татарам, все равно. - Рыжий засмеялся, подмигнул разговор конкретно перешел от тем террористических к куда более приятным, способствующим пищеварению. Затем в программе значились жареные цыплята, творожная запеканка и яблочный пирог, однако Бродов, не дождавшись чая, встал, с улыбкой добродетели воззрился на хозяйку: - Спасибо, Маря, все было очень вкусно. Однако пойду, труба зовет. - Знаем мы твою трубу, - усмехнулась та. - У тебя их целый оркестр. Давай-давай, композитор, двигай. В душе она ужасно переживала, что Бродов не женат, и всеми силами старалась устроить его жизнь - знакомила с подружками, приятельницами, какой-то там родней. Без толку - с женщинами в плане брачных уз Бродов был разборчив. Выбор хранительницы очага - вопрос серьезный, обстоятельный, требующий вдумчивого подхода. Другое дело легкий флирт, общение на гормональном уровне. Здесь нужно действовать с напором, без промедления, по-суворовски. Ура, рубай, коли. Пиф-паф и в дамки... - А что, композитор - это звучит. Здорово, - восхитился Рыжий, перестал жевать и ухмыльнулся Бродову: - Давай, командир, удачи. Завтра увидимся. Настоящее прозвище у Бродова было Фарштевень. Не через "о" - через "а", от слова "фарш". Почему - догадаться не сложно. - Ладно, всем привет, - улыбнулся он, заглянул к себе за "пропиткой" и шапкой и опять подался под землю, в гараж, в не остывшее еще чрево "хаммера". - Ну что, машинка, поехали? Поехали. Наискось через Глазково, по мосту, на правый берег взопревшей Ангары - в центр. По пути Бродов остановился, купил шампанского, букет и |
|
|