"Феликс Разумовский. Зона бессмертного режима" - читать интересную книгу автора

Нет уж, лучше здесь пахать, как папа Карло, с энтузиазмом персонажа
советского сказочника Николая Островского Павки Корчагина, до десятого пота.
- Прошло как всегда. - Бродов с удовольствием отхлебнул борща, крякнул
от избытка чувств, вздохнул и потянулся вилкой за селедочкой. - Как по
маслу. Скажи-ка, брат, а что это за суета в Египте? Кому там пирамида
помешала? Не слышал ничего?
Селедку Марьяна готовила по своему рецепту - вымачивала в чае, после в
молоке, ну а уж затем томила в соевом соусе. С луком, горчицей, корицей и
гвоздичкой. Эх...
- Да уж, земля слухами полнится. - Рыжий усмехнулся, мощно проглотил и
положил на хлеб кусище буженины. - Сегодня Зуев заезжал, ну этот, из управы.
Выжрал, как всегда, полфлакона коньяку, клялся в любви и дружбе, а заодно
намел с три короба языком. Террористы эти наши, чечены, из какого-то там
ваххабитского тейпа. Недели две назад они похитили торсионный излучатель, из
тех, что наши ставят на спутники, и теперь, используя пирамиду как антенну,
хотят поджарить мозги всем врагам ислама. Вот такие нынче, брат, пирожки с
котятами. Смотри, никому не говори, ужасающий секрет, государственная тайна.
Несмотря на корни, бушующее иго и красноречивую татарскую фамилию,
Альберт свининку уважал, причем очень даже. Потому как не верил ни в бога,
ни в черта, ни в аллаха, ни в Магомета. Только в себя и в друзей.
- Полная тайна вкладов, говоришь? - не поверил Бродов и положил себе
крабового, правда из палочек, салата. - Почему же тогда какой-то старший
опер в курсе? Нет, похоже скорее на дезу. На хорошо задуманную, спущенную
сверху.
- Да и фиг с ней. Нам, татарам, все равно. - Рыжий засмеялся, подмигнул
наследнику, а тут еще Марьяна принесла объемистый казан с пловом, так что
разговор конкретно перешел от тем террористических к куда более приятным,
способствующим пищеварению. Затем в программе значились жареные цыплята,
творожная запеканка и яблочный пирог, однако Бродов, не дождавшись чая,
встал, с улыбкой добродетели воззрился на хозяйку: - Спасибо, Маря, все было
очень вкусно. Однако пойду, труба зовет.
- Знаем мы твою трубу, - усмехнулась та. - У тебя их целый оркестр.
Давай-давай, композитор, двигай.
В душе она ужасно переживала, что Бродов не женат, и всеми силами
старалась устроить его жизнь - знакомила с подружками, приятельницами,
какой-то там родней. Без толку - с женщинами в плане брачных уз Бродов был
разборчив. Выбор хранительницы очага - вопрос серьезный, обстоятельный,
требующий вдумчивого подхода. Другое дело легкий флирт, общение на
гормональном уровне. Здесь нужно действовать с напором, без промедления,
по-суворовски. Ура, рубай, коли. Пиф-паф и в дамки...
- А что, композитор - это звучит. Здорово, - восхитился Рыжий, перестал
жевать и ухмыльнулся Бродову: - Давай, командир, удачи. Завтра увидимся.
Настоящее прозвище у Бродова было Фарштевень. Не через "о" - через "а",
от слова "фарш". Почему - догадаться не сложно.
- Ладно, всем привет, - улыбнулся он, заглянул к себе за "пропиткой" и
шапкой и опять подался под землю, в гараж, в не остывшее еще чрево
"хаммера".
- Ну что, машинка, поехали?
Поехали. Наискось через Глазково, по мосту, на правый берег взопревшей
Ангары - в центр. По пути Бродов остановился, купил шампанского, букет и