"Феликс Разумовский. Зона бессмертного режима" - читать интересную книгу автораего, господи, от напасти такой, сохрани и пронеси. Самого-то Глеба Ивановича
бог не уберег, положил ему однажды путь извилистый, тернистый - за колючий орнамент. Только там старший Бродов не потерялся, выжил, остался человеком. Хотя и понял со всей отчетливостью, что не в больших деньгах счастье. Освободился по УДО*, вернулся домой и с тех пор ни-ни, на золотые горы не зарился. Занялся хозяйством, слился с землей, летом, ближе к осени, подавался в тайгу - за панцуем, за корнем жизни женьшенем, говорят, рожденным от удара молнии**. И ведь везло же ему чертовски, ни разу не возвращался без добычи. Причем не без какого-нибудь там панцуя-танзаны - в руки ему шли сипие и упие, а однажды он нашел шестилистный липие***. Вот было шуму-то, гаму. И денег... ______________ * Условно-досрочное освобождение. ** Существует древняя легенда о том, что женьшень растет у родников, возникших в результате удара молнии. *** Традицирнно различают несколько сортов женьшеня. Самый дешевый, "почанцза", имеет один лист, "альт-аза" - два, двадцатилетний корень имеет три листа и называется "панцуй-танзана", четырехлистный - "сипие". У шестидесятилетнего, или "панцуй-упие", - пять листов, столетний шестилистный женьшень называется "панцуй-липие", его находка вызывает настоящую сенсацию. Графинчик между тем потихонечку пустел, брусничная аква вита летела птицей под оленину, неспешно текла, согревала душу, по-родственному сердечная негромкая беседа. Потом все захотели песен и затянули ладно, хором, с подголосками: "Ох ты горе мое горе, злая мачеха Сибирь". Хорошо дошли до баллады о бродяге, который Байкал переехал, как в окошко постучали. Это по-соседски зашел на огонек знакомец Бродова-старшего, бурят Хагдаев. Собственно, не просто знакомый - любезный друг, испытанный подельник, правая рука. Свой человек в доску. - Здравствуйте, однако, - ухмыльнулся он, показал прокуренные зубы и, будучи немедленно определен за стол, шмыгнул носом дружески и добро. - Ну что, Данилка, как дела? Как, командир, однако, живешь-можешь? Вот так, хоть и ростом под потолок, и плечищи не про всякую дверь, а все одно - Данилка. Даром что столько лет прошло, все одно остался Бродов-младший для Хагдаева мальчишкой. Шустрым пареньком, трепетно внимающим занимательнейшим байкам - о Золотой Бабе, о Чертовой скале, о легендарной бурятской шаманке Одэгон, очень-очень сильной шаманке, однако. Да, что-что, а рассказывать Хагдаев умел, да и темы разговоров знал не понаслышке. Потому как сам происходил с байкальского острова Ольхон, энергетического центра всей великой Сибири, из тамошних шаманов, и та самая ведунья Одэгон приходилась ему дальней Родней. Все предки у Хагдаева скакали на бубне, который по шаманским понятиям является конем, а колотушка - кнутом, по всем трем мирам, Нижнему, Среднему и Верхнему. Они почитали верховного бога Бурхана и врачевали людей, так что хочешь не хочешь, а получил он в наследство неподъемное бремя сокровеннейших знаний. Однако же держался скромно, в бубен хэсэ не бил, использовал свои волшебные способности для нужд сугубо земных - отыскивал в трясине для Бродова-старшего все эти "Камацу", "Като" и "Катерпиллеры". Ну а еще попутно общался с Бродовым-младшим - своих-то детей у Хагдаева не было. Кого только |
|
|