"Феликс Разумовский. Нелегкий флирт с удачей " - читать интересную книгу автора

напротив родимых окон, у трансформаторной будки. Теперь следовало
позаботиться о безопасности транспортного средства - у нас не дрогнут,
угонят и с ушатанным бендиксом. "Страна уродов". Действуя на ощупь, Серега
надел колодку на педали, накинул "кочергу" на руль и, выставив на "торпеду"
картонку с лаконичной надписью "Пятизарядный автомат двенадцатого калибра.
Стреляю без предупреждения", сдернул центральный провод с крышки
тремблера - всяким там буржуазным сигнализациям он не доверял.
Отечественным, впрочем, тоже....
Свет в подъезде, как обычно, не горел, и если бы не предусмотрительно
захваченный фонарик, Тормоз точно вляпался бы - лестницу основательно
заблевали, во всю ширь. "Поймать бы гада". Плюнув, он поднялся к себе на
четвертый, бесшумно отпер входную дверь и, оказавшись в прихожей, сразу же
услышал, как спрыгнул с подоконника сибирский кот Рысик - снизошел, значит,
уважает. К слову сказать, был он хищник тот еще - рыжий, прямо Чубайс, уши
все в драках изодраны, и частенько, нанюхавшись хлорной вони от "Белизны",
ловил не мышей, а кайф.
- Ну как ты, хвостатый, тащишься? - Потрепав хищника по нехилому
загривку, он рысью забежал в гальюн, в ванную и, подгоняемый желудочными
соками, двинул на кухню. И тут же в недоумении замер - на плите царила
пустота. Ни пюре с домашними котлетами, ни сковородки с жареными
пельменями - только разогреть, и за уши не оттащишь, ни вкуснейшего омлета
с колбасой и луком. Ничего. Ничего того, что обычно оставляла ему мать
каждым вечером уже в течение двух лет. И обязательного послания, ну там,
"Сереженька, не пей холодного молока" или "Сыночек дорогой, в пельмени не
забудь положить сметаны", тоже не было.
"Ну и дела". Аппетит у Прохорова пропал. Не обращая внимания на
урчащего Рысика, он выскочил в коридор и прислушался. Из-за двери отцовской
конуры слышалось скрипение пружин, нудно жужжал невыключенный телевизор и
слышался густой надрывный храп, а вот в комнате матери стояла прямо-таки
мертвящая тишина - оттуда не доносилось ни звука, и Серега почувствовал,
как у него перехватило горло.
- Мама, - он поскребся, осторожно повернул ручку и почему-то на
цыпочках вошел внутрь, - мама...
В комнате никого не было. На разложенном диване лежало скомканное
покрывало, в бельевом шкафу, судя по всему, рылись чужие руки, спертый
воздух отдавал лекарствами и бедой. Какой-то убийственной, не подвластной
человеческому разуму неотвратимостью...
"Так". Серега подобрал с полу разбитые очки, в которых мать обычно
смотрела телевизор, замер на мгновение, собираясь с мыслями, и двинулся
будить своего геройского родителя.
Действительно геройского - гвардии майор, правда запаса, три боевых
ордена, а уж медалюшек-то всяких - не сосчитать. При этом дырка в легком,
кое-как залеченный гепатит и чудом уцелевшая левая нога. Правая, по нижнюю
треть бедра, осталась в кабине КамАЗа, подбитого из крупнокалиберного на
перевале Саланг. Зато и пил Серегин батя геройски - по-черному. Собственно,
на тернистую тропу алкоголизма он встал сразу после демобилизации по
ранению, но, будучи неоднократно "торпедирован", нашел в себе силы завязать
и заступить на трудовую вахту в народное хозяйство. По новой он запил пару
лет назад, когда стало окончательно ясно, что Витька, младший брат Сереги,
из Чечни не вернется...