"Алексей Разин. Изяслав-Скиталец (Рассказ) [И]" - читать интересную книгу автора

Порей, полюбовавшись своей добычей, опять опустился на ковер, заложил
руки под голову и стал спокойно смотреть на ясное полуденное осеннее небо.
— Не житье здесь у вас, а масленица! — сказал он наконец, не
обращаясь ни к кому особенно. — Этак жить — и умирать не надобно.
— Чем же у вас-то худо, дяденька Порей? — спросил его молодой Вышата.
— Какое у нас житье? — спросил Порей. — А такое, что мы с корочки на
корочку во Владимире перебиваемся, и все богатство наше — два веника в
коробе да мышь в подполе. Ты разве не знаешь, что мы с Ростиславом хоть и
князья, да не настоящие. Ростислав не сын был покойному князю Ярославу, а
внук, так у него по усам текло, а в рот не попало. Меж пятерыми сыновьями
разделил Русскую землю, а после покойного старшего сына княжеского сын
Ростислава, старший, стало быть, внук, и так живет. Что дяди из милости
дадут, тем и довольствуется. Дали сначала Ростов для прокормления. Ну,
пожили там лет пять, умирает дядя Вячеслав Ярославич — стало быть,
Смоленск опростался. Мы в Киев, к старшему дядюшке. Так что же ты думаешь?
Собрались братья совет держать: как тут быть? А моего-то князя и на совет
не пустили, младшего, дядю Игоря, перевели в Смоленск, а нас — во
Владимир. Оно бы и не худо: червенские города богаты, земля плодородна, да
вот беда: земли-то, которые к городу Владимиру тянули, все отошли Киеву, а
нам один город достался. Выехать некуда, взять нечего, и стали мы жить да
поживать, с запасом, нечего сказать: на печи в решете три засушинки*.
Терпим беду, а вся вина князя Ростислава в том, что его отец, князь
Владимир Ярославич, старший из Ярославичей, раньше отца помер, не побывав
князем. Я тебе говорю: беда такая, что своры собак держать не на что.
_______________
* З а с у ш и н к а — все съедобное в сушеном виде: кусок мяса,
ломоть хлеба и т. д.

Хорошо. Умирает у нас младший дядя — Игорь Ярославич, что был
переведен из Владимира в Смоленск. Князья не съехались сразу же, а
киевский и послал в Смоленск своего посадника. Всеволод из Переяславля
тогда воевал с торками, и вот нынче опять от этих кочевых разбойников
отбиваться надо было. Вот только теперь настоящий съезд и совет княжеский,
вот мы и приехали. Но, видно, правду говорили старики: на чужой совет до
зова не ходи. Совещались они втроем, Изяслав, Святослав и Всеволод, а
племянника Ростислава одними ласковыми словами угощали, а впрочем, знай
кошка свое лукошко. Вот скажи мне, дяденька Перенег: не обидно это родному
старшему внуку князя Ярослава?
— Обидно, точно, — отвечал Перенег, боярин черниговского князя
Святослава, — на что обиднее этого? Сыновья перемрут, это от Бога так
установлено, настанут внуки, каждый внук что-нибудь получит, а старшему
внуку — ничего. На что хуже? Только дело это такое, что ничего не
поделаешь, стало быть, и обижаться нечего. Тебе бы надо весны, а теперь
осень: так что же станешь делать? Обижайся сколько хочешь, а делу не
поможешь, весна зиму не перескочит тебе в угоду. Князь Ярослав так
завещал, и переменить его волю живой человек не может. Надо ли исполнять
завещание или не надо? И князь Ярослав мог распоряжаться своею волостью
или не мог?..
— Вот как? — возразил Порей с большой живостью. — Говоришь ты хорошо,
да не дело, заложил прямо, а поехал криво. Однако, брат, как ни хитри, а