"Алексей Разин. Изяслав-Скиталец (Рассказ) [И]" - читать интересную книгу автора

затем явились и беглецы из Новгорода: князь Всеслав разорил Новгород
вконец, нежданно-негаданно подступил, ворвался как враг, взял в плен много
народу, сколько мог ограбил, снял с церквей колокола, от образов в местных
церквах снял паникадила и покинул город. Посадника Остромира, который
быстро собрал дружину и выступил против него в прошлом году, когда он
осаждал Псков, посадил в колодки и повез к себе в Полоцк.
По требованию князя Изяслава к нему явился Тукы — угрюмый и важный,
как всегда.
— Да ты не сердись, дяденька! — сказал князь, увидя своего
нахмуренного советчика. — Ну, виноват, ну, чего же тебе еще нужно? Виноват
я, что в прошлом году тебя не послушал! Ну, не сердись, голубчик! Надо
беду поправлять, я это вижу, и ты мне помоги.
— Что на того сердиться, кто нас не боится, — отвечал Тукы. — А дело
остается таким, как в прошлом году было: четырех гонцов посылать, если
только ты сам пятого не пошлешь.
— Не поминай ты мне про пятого гонца! — вскричал Изяслав. — Сказано:
виноват, а ты все свое твердишь. Старинная поговорка есть: где наболело,
там не тронь. Ты меня не дразни. А вперед, знай ты это, мимо тебя я шагу
не ступлю.
Гонцы поскакали, и большая рать собралась. Святослав с черниговцами
выступил к Минску. Всеволод с переяславльцами перешел через Днепр по льду
против Вышгорода, и грозная рать двинулась, чтобы наказать святотатца,
ограбившего церкви.
— Разорить его надобно так, — говорил князь Всеволод, — как половцы
нас разоряют: народ его побрать в плен, города его пожечь, а главное —
отдать новгородцам их добро.
— А ты как думаешь, дяденька? — спросил Изяслав боярина Тукы.
— Да уж если война, так разорять! Это дело прямое! — отвечал боярин.
— Только надо подумать тоже: чем же народ-то виноват? А по-моему, надо бы
так: народ не трогать, чтоб он без задержки платил всякую дань и подать, а
добыть виноватого да и засадить его в крепкое место.
— Делай как знаешь, — отвечал князь, — засаживай его, куда хочешь, я
в этом противоречить не стану, а чтобы народ не трогать, так этого даже и
сказать нельзя. Сам ты подумай: идет войско — надо ему есть, пить или не
надо? Ведь не с собой же тащить и хлеб, и скот, и свинину? Это было бы
только людям на смех. Опять и то сказать: если народ не истреблять или не
уводить в полон, то в чем же война? Велика ли от войны беда? Встретились
дружины, подрались, да и все тут. А кроме дружины, есть войско, а войско
есть главная сила, и сила эта набирается из народа. По-настоящему вся сила
в народе, так эту-то силу война и истребляет. Перебей у врага или уведи
половину народа — это все равно что наполовину силу у него убавишь.
Виноватого еще добудешь либо нет, неизвестно, а убавить у него силы —
всегда хорошо. Нет, как можно! Не истреблять народа нельзя, на том война
стоит...
Так и сделали братья Изяслав, Святослав и Всеволод, князья земли
Русской. Подступили к Минску, город выжгли без остатка, жителей до
последнего перебили, а жен и детей отдали в полон своим воинам. Пошли
дальше по земле полоцкой и дорогой все устребляли, хлеб и скот съедали,
дома жгли, лошадей уводили с собой. Наконец встретились с войском князя
Всеслава на реке Немане. Дело было в начале марта. Были уже оттепели, но