"Лев Разгон. Непридуманное" - читать интересную книгу автора

Резолюции XIV съезда, где зиновьевцы потерпели поражение, были
запрещены в Ленинграде... Газеты с ними не продавались в киосках,
задерживались на почте. Ленинградское ГПУ, ставшее было покорным орудием в
руках Зиновьева, хватало людей, которые распространяли материалы партийного
съезда... Вот тогда-то Москвин пустил в ход все свои связи, оставшиеся чуть
ли не с дооктябрьского подполья. На законспирированной типографии,
оставшейся так и нераскрытой с 1919 года, печатались материалы съезда. Их
переправляли на созданные конспиративные квартиры, по ночам разносили на
заводы и раскладывали в инструментальные ящики...
Только после того как было сменено все руководство ленинградского
ГПУ, оказалось возможным организовать знаменитый "десант" в Ленинград
Калинина, Ворошилова, Чаплина и других партийных руководителей. После
чего и начался процесс "очищения" организации и перевода ее в русло
политики, которую еще тогда никто не называл "сталинской", но которая,
конечно, и была такой.
Не думаю, чтобы в этой истории Иван Михайлович руководствовался
какими-либо карьерными соображениями. Но после нее он взлетел на самый верх
партийной карьеры. На Пленуме ЦК его выбирают членом Оргбюро, кандидатом в
члены Секретариата ЦК. Москвин переезжает в Москву, он становится заведующим
Орграспредом ЦК. Орграспред ЦК был самым могущественным в могущественном ЦК.
Тогда же не было - как теперь - отраслевых отделов ЦК. Орграспред ведал
всеми кадрами: партийными, советскими, научными... В этом "могущесвенном"
Орграспреде его
заведующий стал могущественнейшим человеком в партии.
Таким его сделала любовь к нему Сталина. Если можно, говоря о
Сталине, употреблять слово "любовь". Людей, как известно, он оценивал
только степенью личной преданности. И, вероятно, ему казалось, что
поведение Москвина в мятежном Ленинграде было проявлением такой
преданности. Во всяком случае, Сталин делал все, чтобы Москвина
"приблизить". Звал на охоту, приглашал на свои грузинские пиры,
приятельски приезжал к нему во время отдыха на юге.
Но трудно было найти более неподходящего партнера для этих игрищ,
нежели Москвин. Он был ригористом и непокладистым человеком.
Иван Михайлович в своей жизни не выпил ни одной рюмки вина. Не выкурил
ни одной папиросы. Не любил "соленых" анекдотов, грубоватых словечек. Не
ценил вкусной еды, был равнодушен к зрелищам. И не желал
менять своих привычек. Поэтому он отказывался от августейших
приглашений на застолья, от участия в автомобильных налетах на курортные
города, от ночных бдений за столом Сталина. Нет, он был совершенно
неподходящим "соратником", и падение его было неизбежным. Оно наметилось,
когда произошло событие, казалось бы, весьма камерное, носившее характер
чисто семейной трагедии. Однако любые трагедии, к которым имел отношение
Сталин, имели тенденцию превращаться в трагедии намного большего размаха.
Таким событием было самоубийство жены Сталина - Надежды
Сергеевны Аллилуевой. Судя по всему, это была скромная, добрая и
глубоко несчастная женщина. Несколько раз, когда я приходил в Кремль к
Свердловым,
я заставал у Клавдии Тимофеевны заплаканную Аллилуеву. И после ее ухода
сдержанная Клавдия Тимофеевна хваталась за голову и говорила: "Бедная, ох
бедная женщина!"