"Лев Разгон. Борис и Глеб" - читать интересную книгу автора

В новых этапах прибывали заключенные с военными статьями. Потому что какая-то
часть советской территории освобождалась, некоторые города, вроде Харькова,
переходили из рук в руки, и первым делом там хватали "сотрудничавших с
фашистами". Настоящие предатели, полицаи, каратели отступали вместе с немцами,
и нашим "органам" доставались лишь сапожники, чинившие немецкие сапоги,
кухарки, варившие немцам суп, и, конечно, "немецкие подстилки", как называли
женщин, которые добровольно или насильно становились любовницами оккупантов.
Самые странные, ранее незнакомые и чуждые нам люди появились на нашем
лагпункте. И среди них как-то сразу выделились два брата - Борис и Глеб.
Разница между старшим и младшим была, вероятно, очень невелика: Борису не
больше восемнадцати, а Глебу не больше шестнадцати лет. Они походили друг
на друга, и все же младший был очень младшим, а старший - очень старшим.
Они никогда не разлучались, и не только не примкнули ни к одной из тех
лагерных групп и группочек, на которые всегда разбиваются заключенные, но
отталкивали всякую возможность общения. Они вызывали сочувствие, и даже
окончательно замордованных зеков, у которых голод и лишения выбили все
признаки человечности, трогала необычайная забота старшего о младшем. Когда
бригада возвращалась с работы, Борис брал у Глеба тяжелый инструмент и нес
до инструменталки, в столовой отливал брату часть своей баланды. В
свободные минуты старший что-нибудь рассказывал, а младший смотрел на него,
как смотрит маленький мальчик на единственную защиту и надежду - на мать.
Конечно, находились люди, старавшиеся чем-то помочь мальчикам. Это было
непросто, потому что у них в формулярах присутствовал полный набор самых
страшных статей, включая шпионаж, диверсии, террор и даже "сотрудничество с
мировой буржуазией" (было и такое преступление). Главбух хотел временно
устроить Бориса составлять инвентаризационные ведомости. Но тот отказался
работать в зоне, когда его младшего брата выводят в лес. И врачу тоже
стоило большого труда оставить на две недели Глеба в слабкоманде. Глеб
подчинился приказу старшего брата, но очень страдал без него и почти весь
день просиживал неподалеку от вахты, ожидая возвращения бригад. Извелся
так, что доктор сердито решил: невозможно разлучать братьев, они больше
изводятся, нежели поправляются...
Кто они были? Откуда? Как попали к нам? За что у этих почти ребятишек
такие страшные статьи в формуляре? Статьи, закрывающие для них всякую
возможность расконвоирования, устройства на менее убийственную работу,
нежели лесоповал. Мое положение крупного придурка (я был старшим
нормировщиком) почти уничтожало возможность контакта с ними. Братья
демонстративно отвергали всякое проявление жалостливого интереса к ним, они
никогда и близко не подходили к конторе. Но вскоре произошли события,
предоставившие мне случай узнать о них почти все, что было в их короткой
жизни.
Не могу сказать, что те события были приятными для меня. "Кум" из своих
"оперативных" соображений завел на меня дело по обвинению в пораженческой
агитации. Эту историю я уже рассказывал и не хочу к ней возвращаться. Я
мгновенно слетел со своего высокого поста, был арестован, посажен в карцер,
прошел этапы быстрого "следствия" и в ожидании обвинительного заключения и
вызова на суд отправлен на общие работы, на лесоповал. И очутился в бригаде
вместе с Борисом и Глебом.
Развод - вывод на работу бригад - один из самых важных и запоминающихся
моментов повседневной жизни заключенного. И всегда невеселый. Даже летом,