"Энн Райс. Наследница ведьм ("Мэйфейрские ведьмы") " - читать интересную книгу автора

никак не удавалось.
Дядюшка Джулиен включил виктролу, ту, которую так хотелось заполучить
Моне, и начал танцевать. На нем был длинный стеганый атласный халат. Дядюшка
говорил, что Майкл для их семьи чересчур хорош. Но даже совершенство ангелов
имеет свои пределы.
- Понимаешь, Мона, абсолютное добро передо мной почти всегда было
бессильно, - произнес он со своим очаровательным французским акцентом. Во
всех снах он разговаривал с ней по-английски, несмотря на то что она
прекрасно знала французский. - Но для окружающих людей, за исключением себе
подобных, идеальный человек всегда является помехой.
Идеальный человек... В файл MICHAEL она записала: "Великолепен и
восхитителен до чрезвычайности. Исключительное совершенство".
И далее сделала комментарий: "Мысли о Майкле Карри: после сердечного
приступа, он стал привлекательнее прежнего. Теперь он похож не то на
огромное чудовище с раненой лапой, не то на рыцаря со сломанной рукой, а
больше всего, пожалуй, - на хромоногого лорда Байрона".
Она всегда находила Майкла парнем что надо, так сказать, стоящим того,
чтобы за него побороться. И не нуждалась в дополнительных указаниях на этот
факт. Правда, слушая дядюшку Джулиена во сне, она лишний раз утверждалась в
своей решимости завоевать Майкла. Кроме того, Джулиен рассказывал ей о
собственных любовных похождениях. О том, в частности, как на чердаке
особняка на Первой улице соблазнил бабушку Эвелин, которая тогда была не
старше теперешней Моны. От их незаконного союза появилась на свет бедная
Лаура Ли - мать Гиффорд и Алисии. Перед смертью дядюшка Джулиен отдал
бабушке Эвелин виктролу.
- Убери ее из этого дома, пока не явились они, - сказал он. - Унеси ее
подальше отсюда и сохрани...
- ...Это был безумный план, - продолжал рассказывать он Моне во сне. -
Понимаешь, Мона, я никогда не верил в колдовство. Но нужно было что-то
предпринять. Мэри-Бет начала сжигать мои книги. Она делала это прямо на
улице, вернее сказать, на лужайке, унижая перед всеми мое человеческое
достоинство. Викт-рола была для меня чем-то вроде маленького колдовства.
Маленьким чудом, средоточием всей моей воли.
Пока Джулиен рассказывал о своем "безумном плане", Моне было все ясно и
понятно, но когда она на следующий день попыталась восстановить в памяти их
разговор, то поняла, что почти все забыла. Ну да ладно. Итак, виктрола.
Дядюшка Джулиен хотел, чтобы она оказалась у Моны. Ей всегда было по душе
разного рода колдовство.
Любопытно было бы узнать, что же произошло с этой проклятой виктролой.
Джулиен навлек на себя все неприятности (если считать неприятностью то,
что он спал с тринадцатилетней Эвелин) в тысяча девятьсот четырнадцатом
году, когда отдал виктролу Эвелин. Когда же та попыталась передать реликвию
Моне, между Гиффорд и Алисией разгорелась страшная ссора. Девочке тогда
думалось, что наступил самый черный день в ее жизни.
Она никогда не видела такой ожесточенной схватки между сестрами.
- Ты не отдашь ей виктролу! - в запале кричала Гиффорд.
Подбежав к Алисии, она влепила той несколько пощечин. Затем начала
выталкивать ее из спальни, в которой находилась виктрола.
- Ты не имеешь никакого права вмешиваться. Она моя дочь, а не твоя.
Старуха Эвелин велела отдать эту вещь ей! - в свою очередь орала Алисия.