"Патриция Райан. Сокол и огонь " - читать интересную книгу автора

Эйлис в восторге вертела головой.
- Тетушка Фильда говорит, что где-то здесь начинается потайной
подземный ход! И если я буду вести себя хорошо, она мне его когда-нибудь
покажет!
Она подбежала к окованной ржавыми железными полосами тяжелой дубовой
двери.
- Там темница для плохих людей. Если я не перестану досаждать маме, она
запрет меня туда.
Мартина подошла к двери и отодвинула заржавевшую плашку, закрывающую
замочную скважину.
- Подними меня! Я тоже хочу посмотреть! - потребовала Эйлис.
Мартина взяла ее на руки, и они вместе прижались к отверстию, тщетно
пытаясь увидеть что-нибудь в кромешной тьме. Из темницы воняло сгнившей
соломой, застоялой мочой и сыростью. Что-то противно зашуршало под соломой -
наверное, крыса. Должно быть, в замке лорда Оливье есть такая же камера,
куда посадили пойманных убийц барона Ансо и Айлентины. Там они и будут
сидеть, скованные ржавыми цепями, и молить Бога поскорее послать им смерть
как избавление от нечеловеческих пыток.
Капля воды сорвалась с влажного потолка и гулко упала на утрамбованную
землю, нарушив гробовую тишину, царящую в подземелье.
Мартина поежилась и повела девочку к лестнице, ведущей из подвала.
- Пойдем-ка отсюда. Найдем моего брата. А потом можешь представить меня
твоей маме, я очень хотела бы познакомиться с ней.

***

- Оставьте меня в покое! - устало простонала Женива. - Мне больше не
нужны эти ваши порошки от головной боли.
Райнульф взял из рук сестры чашку с лекарством, подумав про себя, что
именно те, кто больше всех нуждается в помощи, почему-то упрямо отвергают
ее.
- Это не порошок от головной боли, миледи, - подавая ей чашку,
наполненную какой-то коричневой жидкостью, сказал он.
- Это тонизирующий напиток, - подтвердила Мартина. - Настойка валерианы
и омелы. Хорошо помогает от меланхолии.
Женива, графиня Киркли, взяла настойку, вылила ее на солому и вернула
пустую чашку Райнульфу. Она натянула шерстяное одеяло до подбородка и,
откинувшись на подушки, уставилась в пространство немигающими темными
глазами.
В ее прямых черных волосах, разметавшихся по простыням, уже появились
ниточки серебра, а лицо было бледным и матовым, как воск.
- От меланхолии? - переспросила она. Женива вытянула руку, подзывая
дочь, спрятавшуюся за Марти-ной. - Эйлис! Это ты им наговорила о моей якобы
меланхолии? Признавайся, что ты им сказала!
- Ничего! Я... я просто... я только сказала, что у тебя болит голова,
больше ничего.
- Правильно. Это я предположила, что вы, должно быть, страдаете от
депрессии. Ведь вы целыми днями не покидаете спальни и мне известна причина,
то есть я знаю, что вас... что вы больше не... - вмешалась Мартина,
поглаживая ребенка по голове у себя за спиной.