"Патриция Райан. Сокол и огонь " - читать интересную книгу автора

- Милорд, боюсь, что мой интерес к таким вещам ограничивается только
изысканием аргументов для их отмены. Я полностью согласен с точкой зрения
папы Николая I, - не обращая внимания на скривившегося в ухмылке отца
Саймона, продолжал он, - который считал, что признание лишь тогда может
считаться таковым, когда оно сделано добровольно, а не под пытками палача.
- Отец Райнульф - весьма ученый и образованный человек, - вмешался в
разговор Саймон, - его имя хорошо знают в Париже, Туре и Лионе, где он
распространяет свои знания богословия и логики. Сидеть за одним столом с
таким достойным мужем - большая честь. - Он отвесил легкий поклон в сторону
Райнульфа. - И наверное, ему хорошо известно то, что еще за триста лет до
того, как папа Николай I написал эти слова, церковь уже одобряла и широко
применяла такие богоугодные пытки к отступникам веры?
- Пути церкви не всегда совпадают с желаниями Господа, - возразил
Райнульф, потянувшись за кубком.
Отец Саймон так и взвился:
- Похоже, что университетское образование открывает его обладателю
непосредственное знание о том, что угодно Господу.
- Нет, оно всего лишь делает его обладателя менее подверженным темным
человеческим инстинктам, например, таким, как желание причинять боль себе
подобным.
Не найдясь что ответить, Саймон зевнул, и Торн увидел, что Мартина с
улыбкой смотрит на брата. В конце концов лицо у нее не такое уж некрасивое,
решил он. Когда она улыбалась, ее несколько неправильные черты лица
приобретали неотразимое обаяние. Ей, кажется, доставило удовольствие это
выступление брата на теософскую тему. Должно быть, она частенько слышала
подобные ученые споры в Париже.
Райнульф был последователем нового метода обучения, называемого
disputatio и построенного на оживленном споре между учителем и учеником, в
отличие от традиционного и сухого чтения лекций. Из его писем Торн узнал,
что Райнульф обучал Мартину с помощью этого метода, - как когда-то учил и
его самого, - и Торн пришел к выводу, что характер Мартины сформировался под
влиянием уроков брата.
Вообще-то ему нравились люди, умеющие отстаивать свою точку зрения,
возражать, а не принимать вещи такими, какие они есть, считая это признаком
ума. Кроме того, вспыльчивость и готовность к спорам были противоположностью
кротости и мягкости нрава, а эти черты он презирал как у мужчин, так и у
женщин, считая их признаками рабской покорности.
Глядя на улыбающуюся Мартину, Торн вспомнил, как она застенчиво
улыбалась ему сегодня утром, стоя на палубе "Дамской туфельки". Но потом
почему-то ее поведение резко изменилось. Непонятно. Может, она просто
дразнила его или ее что-то возмутило в его обращении? Перебирая в памяти
сказанные им слова, он не мог обнаружить в них абсолютно ничего
оскорбительного, но кто знает, дамы ее круга обычно такие легкоранимые.
И этот шафранно-желтый платок на ее голове тоже дополнял общее
впечатление таинственности. Незамужние женщины если и носили такие платки,
то, как правило, потому, что скрывали под ними какие-нибудь изъяны.
Возможно, у нее что-то с волосами, может быть, они сальные или ломкие.
Скорее всего она перенесла в детстве одну из разновидностей сифилиса, и на
ее лбу остались характерные следы. Это заболевание было широко
распространено. Когда Торн в первый раз раздевал женщину, такие отметки его