"Францишек Равита. На красном дворе (Исторический роман времен княжения Изяслава в Киеве) [И]" - читать интересную книгу автора

собрались на совет обсудить, как им избавиться от половцев, которые с
каждым днем все более беспокоят их, и что не только имущество горожан
находится в опасности, но они сами боятся за своих жен и детей.
Киевляне просили гридня передать их просьбу князю, боярам и дружине,
чтобы те явились на вече.
Это не понравилось Изяславу, и он, быть может предчувствуя что-то
нехорошее, не пошел на вече. Пока киевляне ночью держали совет, как им
быть, князь собрал дружину, велел выкатить из подвала две бочки меду,
позвать музыкантов и плясунов, и началось пиршество.
Народное вече, созванное так внезапно в Киеве, не прошло незамеченным
и воеводою Коснячко.
Было около полуночи, когда он вышел из терема, сел в саду на лавочке
и стал вслушиваться в отдаленный шум, долетавший с Подола. Слышно было
ржание лошадей, мешавшееся с топотом копыт и людскими голосами. Это и
обеспокоило его, и возбудило любопытство. Он посидел немного, затем встал,
вышел за ворота и направился к башне, стоявшей рядом с его садом.
Взобравшись на башню, он стал смотреть в сторону Подола и прислушиваться.
Несмотря на то что луна ярко светила, старые глаза воеводы ничего не
видели; к нему долетали только отдельные слова, угрозы и жалобы, из этого
он пришел к заключению, что там ничего хорошего не происходит.
Он продолжал смотреть в том же направлении. Все вокруг него давно
спало спокойным сном, только вдали, на вече, близ церкви Святого Глеба,
шумел народ. Днепр катил свои воды точно сонный. Иногда на Щекавице или в
Кожемяках кое-где мелькал огонек; на Оболони перекликались пастухи, пасшие
в ночном скот и лошадей, да испуганные лебеди перелетали с Оболони на
Долобское озеро.
Долго сидел воевода, призадумавшись и глядя в сторону Подола. Вдруг
до него долетели звуки пения. Это был целый поток серебристых девичьих
голосов, хлынувший из светлиц и разнесшийся в ночной тишине далеко над
Подолом и Днепром.
Коснячко поднял голову и от удовольствия улыбнулся.
- Это поет моя пташечка! - узнал старик знакомый голос.
Действительно, это пела его дочь Людомира.
Слушая пение, старик, казалось, забыл о той буре, которая кипела
внизу на Подоле. Эхо вторило пению все звучнее и печальнее. Первую строфу
пела его дочь; подруги вторили.

Я, младешенька, не спала,
Все тебя, соколика, ждала,
Ты летаешь все в лесочек,
Загляни ко мне разочек!
Месяц ходит по светлице,
Видит грусть-тоску девицы...
Ты потешь меня, дружочек,
Загляни ж ко мне разочек,
Ой дубравушка, дубрава,
Где соколикова слава,
Где его все сладки речи,
Что шептал он мне на вече?..
Почто молвил: любить буду,