"Сергей Раткевич. Секира и скрипка (Повесть)" - читать интересную книгу автора

пробит проклятущей гномской драгоценностью насквозь. - Хорошо хоть, по
касательной задело, а то бы и впрямь насмерть, вот смеху было бы! Впрочем,
ребята и так засмеют... от такого удара не то что шишка или там рог, от
такого удара другая такая корона на лбу выскочит, не иначе..."
Тайный агент не стал любоваться игрой света на восхитительных подгорных
камнях, а просто засунул корону в мешок.
Вот и все. Можно возвращаться. Он свое задание выполнил. Дальше бывшего
владыку будут охранять другие. Остается надеяться, что при себе у Якша не
слишком много тяжелых и твердых предметов, иначе просто жаль ребят...
Тяжелая рука у подгорного владыки. Истинно гномская, иначе и не
скажешь, чтоб его...
Нет, ну как же вышагивает, мерзавец... будто по своей земле топает. Да
нет, не по земле даже. По своему дворцу. Он как бы одевается во все, что его
окружает. Надевает эту дорогу, как сапоги, накидывает этот лес на плечи,
словно плащ, и надвигает на голову небосвод, словно огромный гномский
капюшон.
"Ох и будет нам с этими гномами..." - секретный агент не стал качать
головой, она и без того болела.

* * *

Когда Великая Корона улетела в кусты, Якшу внезапно стало удивительно
легко и тихо. Словно вдруг захлебнулся тот нескончаемый, нестерпимый крик, в
котором он прожил всю свою жизнь, даже не замечая этого. Крик захлебнулся,
исчез, рассеялся, стих, стих навсегда, а спустившееся молчание острой сталью
ритуального ножа перерезало незримые путы, словно пуповину...
Якш почти физически ощутил, как по его лопаткам побежали первые
трещинки, так трескается дурной, бросовый камень, когда земля ворочается во
сне. Вот она повернулась еще раз, еще... дрогнула, кашлянула, вздохнула и
закашлялась как следует, тяжело и надрывно, сотрясаясь до самого своего
основания, до глубей подгорных, не ведомых никому, кроме Богов, обитающих
там, где кирка ни единожды не ударила в камень. Кашель земли, тяжкий и
надрывный, сотрясал мир. Якш ощущал, как с его спины рушатся огромные глыбы,
с треском сшибаясь между собой, раскалываясь и грохоча. Вскипая
стремительным обвалом, вослед дурному камню устремился добрый, низринулся и
смолк. Все стихло. Якш стоял посреди молчания, не ощущая ничего, кроме боли
в спине. Страшно болели также лопатки и загривок. Особенно загривок.
"Владыка не ест, не спит, не трахается, он только неустанно заботится о
благе своих падких на заговоры подданных..."
А теперь не заботится. Совсем. О них теперь есть кому позаботиться.
Хвала "безбородому безумцу", который все это придумал, Джеральду и
человечьему Богу, которые на это согласились, Невестам, которые вовремя
взялись за ножи, и собственным подгорным Богам, которые не мешали.
"Да ведь я ж люблю их, - думал Якш об оставленных гномах. - Люблю... но
как же я от всех от них устал!"
"Владыка не ест, не спит, не трахается..."
"Больно-то как, а?! И как я раньше терпел все это, особенно загривок?"
А он теперь может есть, спать и трахаться, не нужно ему больше ни о ком
заботиться. Так вот что случилось, когда он корону-то выкинул! На самом деле
оно раньше случилось, еще там, на Великом Совете, просто он тогда не понял,