"Жан Расин. Британик " - читать интересную книгу автора

покорнейший и смиренный слуга
вашей светлости.
Расин


Первое предисловие

Ни одно творение, отданное мною на суд публики, не принесло мне таких
похвал и не навлекло такой хулы, как эта трагедия. Я трудился над ней с
особым тщанием, но, казалось, чем больше сил я в нее вкладывал, тем
ожесточеннее рвали ее на части иные критики: каких только козней они не
строили, каких только недостатков не находили! Кое-кто даже соизволил взять
под защиту Нерона, утверждая, будто я изобразил его слишком жестоким. А я-то
полагал, что самое имя Нерона уже означает нечто превосходящее обыкновенную
жестокость! Впрочем, возможно, они хотели этим сказать, блеснув
осведомленностью, что в первые годы правления Нерон еще ничем себя не
запятнал. Но довольно прочитать Тацита, дабы убедиться: пусть вначале он был
хорошим императором, но человеком он всегда был очень дурным. В этой
трагедии я вовсе ни касаюсь дел политических: Нерон представлен мною в кругу
своей семьи, в частной жизни, и, право, нет надобности приводить все цитаты,
подтверждающие, что я не нанес оскорбления его чести.
Другие, напротив, пеняли на то, что я приукрасил Нерона. Должен
признаться, я отнюдь не считаю его образцом прекрасного человека; он мне
всегда казался чудовищем. Но у меня это чудовище только в зачатке - Нерон
еще не поджег Рим, не убил свою мать, жену, своих наставников. За вычетом
этого, он совершил достаточно злодеяний, чтобы истинная его натура всем была
ясна.
Нашлись защитники и у Нарцисса: они поносили меня за то, что я
изобразил его столь дурным человеком и к тому же наперсником Нерона. В
качестве ответа этим людям удовольствуюсь единственной цитатой. "Нерон, -
говорит Тацит, - был весьма разгневан смертью Нарцисса, ибо пороки этого
вольноотпущенника были на редкость схожи с его собственными, пока еще
скрытыми: "cujus abditis adhuc vitiis mire congruebat"". {Переводом этой и
нескольких следующих цитат из Тацита являются предшествующие слова Расина. -
Ред.} {3}
Иные возмущались тем, что героем трагедии я избрал столь юного годами
Британика. В предисловии к "Андромахе" я уже приводил им суждение Аристотеля
касательно героя трагедии: герой этот не должен быть совершенен, более того,
пусть он будет отмечен какими-нибудь несовершенствами. Здесь я еще добавлю,
что семнадцатилетний юноша, отпрыск императорского дома, наделенный великой
отвагой, способностью к великой любви, прямодушием и доверчивостью -
свойствами, вообще присущими юности, - безусловно может, на мой взгляд,
вызвать к себе сочувствие. А большего мне и не надобно.
"Но Британик погиб, когда ему только исполнилось пятнадцать, -
твердят эти критики, - меж тем как в трагедии ему, равно как и Нарциссу,
подарено два лишних года жизни". Я не стал бы отвечать на подобное
возражение, не выскажи его, да еще с таким жаром, человек, который позволил
себе восьмилетнее царствование некоего императора превратить в
двадцатилетнее {4}, а такая погрешность в хронологии куда серьезнее, ибо