"Е.Б.Рашковский, А.Я.Гуревич и другие. Человек в истории: Личность и общество " - читать интересную книгу автора

феноменов - это, на мой взгляд, почти полный отказ от ценностно-норма

тивного подхода к истории, продиктованный вульгарно-социологическим

страхом перед ее "морализацией".

Индивидуальное в истории делается просто невидимым, если историю
отказываются судить; если общечеловеческое начало вменяемости и
ответственности, присутствующее уже в самом элементарном агенте
исторической практики - в индивиде, концептуально отрицается на всех
уровнях этой практики; если вопрос об альтернативах допускается в
историческое исследование разве что в утилитарно-рационалистическом его
варианте, а не как вопрос об эпохальных нормативных конфликтах; если за
нормами (особенно за нравственно-религиозными и правовыми) не признается
способности провоцировать и формировать исторического субъекта вплоть до
первичных, насущно материальных его запросов.
Выявление и анализ индивидуальных феноменов - дело чрезвычайно важное.
Ведь обезличенная история (история объективных отношений, история социальных
структур) в конце концов просто перестает быть человеческим опытом, на
котором можно учиться. А. Викт. Михайлов

НАДО УЧИТЬСЯ ОБРАТНОМУ ПЕРЕВОДУ

1. Я думаю, что наука еще не создала такой язык, на котором можно было
бы адекватно говорить об изменениях, которые происходят с человеческой
личностью на протяжении веков, хотя бы даже в пределах более доступной нам
европейской культуры от греков до наших дней. Я думаю, - быть может,
безосновательно, однако в форме предположения, - что личность претерпевает
в истории культуры весьма быстрые и весьма фундаментальные изменения. Это
означает, что меняется: а) внутренняя устроенность личности, характерный
взгляд на мир, целый строй чувств, где одно акцентируется, другое
отставляется на задний план, третье отсутствует, - все, начиная с
мироощущения на самом непосредственном уровне и кончая "мировоззрением"; б)
самоосмысление человека.
Эти а и б меняются во взаимосвязи друг с другом. Изменения я
представляю себе достаточно быстрыми и плавными. В истории культуры все эти
изменения, как бы переструктурирования внутренней сложности личности, как
правило, компенсируются благодаря тому самому средству языка, который почти
автоматически обеспечивает связь а и б, т. е. соответствие-связь
устроенности человека и его самовыражения. Язык в одно и то же время
обеспечивает эту связь, поскольку он вводится самим человеком в эту
"систему" а-б, в систему тождества "устроенности-самоосмысления", и своей
общей стороной скрадывает, нивелирует различия между людьми разных
поколений, разных эпох. Для последующих поколений язык самоосмысления
предстает своей общей стороной, а внутренняя сторона и всякие нюансы
выражения утрачиваются или не замечаются. Очевидно, выдающиеся произведения
искусства больше противятся своей нивелировке, хотя опыт XIX в. показывает,
что даже тысячелетнюю риторическую литературу можно довольно быстро
переосмыслить в духе непосредственного психологизма, произведя в ней
соответствующий отбор и переставив все акценты, т. е. превратив ее в нечто