"Карен Рэнни. Гобелен " - читать интересную книгу автора

ним, но... Но не такой представлялась ей эта встреча. Воображение рисовало
нечто более подходящее - какой-нибудь уголок зимнего сада, например. Она и
подумать не могла, что предстанет перед ним вся мокрая...
И разумеется, не предполагала, что он может ее не узнать.
Но Алекс ее явно не узнавал. Если бы узнал, то не сумел бы этого
скрыть. Конечно, она сейчас не очень-то походила на четырнадцатилетнюю
девочку, когда-то виснувшую на рукаве его новенького мундира, но все же...
Однако он окинул ее таким взглядом, будто видел впервые.
Прошло четыре года с тех пор, как она видела его в последний раз, но
воспоминания о расставании были такими же яркими, как и на следующий день
после его отъезда. Он всегда казался ей прекрасным, как юный бог, но никогда
не был столь красив, как в тот день четыре года назад. Она помнила его
улыбку - чуть приподнятые уголки рта и не слишком тщательно скрываемое
выражение досады в глазах; он уже весь был там, в будущем, а она все не
отпускала его. Его волосы, черные как вороново крыло, блестели под утренним
солнцем, отливая синевой, а в черных глазах... да, в них было выражение
досады и нетерпения.
Она любила его уже тогда. И за прошедшие четыре года чувство ее не
угасло.
Внезапно забыв о своем мокром платье и о мокрых волосах, рассыпавшихся
по плечам, Лаура сделала шаг ему навстречу. И этот шаг, казалось, ошеломил
его - он вздрогнул и невольно отшатнулся.
Симонс выразительно посмотрел на хозяина; он собирался дать объяснения
по поводу происходящего, но граф, похоже, не замечал дворецкого - его взгляд
был устремлен на Лауру.
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. И вдруг вскрикнула, но
вовсе не от страха. И не страхом была порождена ласковая улыбка, заигравшая
на ее губах. Взгляд Лауры скользнул по его маске, затем по волосам, таким же
черным, как и прежде, на висках кое-где появилась седина. Он был такой же
высокий и стройный, как четыре года назад, правда, сейчас появилась особая
военная выправка, которой она раньше не замечала.
Ее Алекс. Изменившийся, это верно, но по-прежнему ее Алекс.
Когда погибли родители Лауры, он первый пришел утешить ее, и лишь ему
удавалось находить нужные слова, лишь ему удавалось утешить девочку,
потерявшую близких.
И именно он, Алекс, стал ей и отцом, и братом, и другом.
Она смотрела на него как завороженная. Смотрела, вспоминая, как
однажды - ей тогда исполнилось одиннадцать лет - он приехал в Блейкмор
верхом и привез ей в подарок щенка спаниеля, лучшего из помета. Маленький
кудрявый щеночек стал ее другом - отчасти потому, что он был подарен
Алексом, отчасти потому, что она нуждалась в постоянном спутнике, способном
ответить любовью на любовь.
Когда ей хотелось поиграть, Алекс составлял ей компанию, и она, играя с
ним, от души веселилась, заливаясь звонким смехом.
Хотя Алекс был на десять лет старше ее, он забывал о своем возрасте,
забывал о том, что уже не мальчишка, а студент Кембриджа. Алекс смеялся и
играл с ней так, как будто они были ровней.
Когда же она заболела, он сидел рядом с ней, развлекая ее рассказами о
студенческой жизни и в шутку поддразнивая из-за обилия веснушек.
Ее Алекс.