"Ника Ракитина. Елена Ольшанская. Мое королевство " - читать интересную книгу автора

одуванчики, и Хальк неожиданно понял, что уже разгар лета - первого лета без
Алисы. Что уже полгода, нет, даже больше - как жены нет. Пятого ноября... А
он живет, он даже что-то пишет, и учеба идет своим чередом, и письма Дани...
И если Клод, муж Сабины, появится в городе, он, Хальк, сумеет с ним
заговорить. Все происшедшее просто нелепая, трагическая случайность. И если
бы Алиса и он не были доверчивыми дурачками... В прошлом году, в начале
ноября, Сабина, Алисина сестра, пригласила Алису с Хальком погостить в
столицу. Клод Денон, муж Сабины, отличался четкими жизненными принципами. Он
твердо знал, что варенье к столу следует подавать в креманках, а масленку -
с оттаявшим маслом и без крышки. Еще Денон полагал, что единственный
разумеет, каким следует быть писателю. Алиса... оставалась вечным вызовом
для Клода. И они с приятелем Рене решили подшутить, разыграть сцену из
Алисиной повести. Чтобы доказать неудобной и строптивой девице всю глупость
ее притязаний. А Хальк... Хальк и поцеловал-то Дани (еще одну из этой
столичной компании) всего один раз. Или два. И, задержавшись с ней,
пропустил весь спектакль. Кто знал, что Рене будет целить в Алису, кто знал,
что на арбалете сорвет тетиву... Засыпанное мокрым снегом кладбище и
плачущие розы на свежем земляном холмике. Сколько можно! В самом деле... И
ловить на себе сочувствующие, но больше любопытствующие взгляды. Конечно,
Алиса была старше его на восемь лет. А теперь все равно. Через восемь лет
они сравняются в возрасте.
И когда Ирочка Шкандыба привела Халька в деканат и, представляя
мрачному мужику, сказала:
- Вот, Александр Юрьевич будет воспитателем, - Хальк не возразил.

...Приехали.
Двухэтажная усадьба с мезонином и каминными трубами стояла на взгорке,
среди сосен, белая-белая, как чужая сметана, и отражалась в пруду. По
которому плавали лебеди вперемешку с листьями кувшинок. Прямо картинка из
"Живописной Метральезы". К крыльцу вела обсаженная можжевельником аллея, где
странного вида мужик садовыми ножницами подстригал кусты. Автобус
остановился, задрав тот бок, где ступеньки, и Гай Сорэн, пылая
наследственным благородством, стал выгружать барышень, умудряясь
одновременно и выносить сверху, и подхватывать снизу. Барышни повизгивали, и
им хриплым басом отозвался из хозяйственных построек сторожевой пес. Судя по
глубине и мощи тембра, не меньше, чем мастиф.
- Управляющего нету, - объявил мужик, вытирая садовые ножницы о штаны
характерным жестом, и указал ножницами же за плечо: - А ваша мадама там.
"Там" простиралось за усадьбу, лесочек и кусок пустого пляжа с жидкими
кустиками белесой травы. Как раз на взгорке между лесочком и песочком
горделиво выстроились штук пятнадцать разноцветных палаток, две песчаные
канавки с полосой дерна посередине и высокая мачта с блоками. И ни живой
души кругом. Если не считать вороны, которая ходила вокруг мачты и лапой,
аки курица, рыла землю.
Лаки растерянно блымкнул глазищами. Полез в карман и, щедро посыпая
пред собой бисквитными крошками, заголосил:
- Цыпа-цыпа-цыпа!
Ворона скособочила голову, взмахнула крылами и тяжело полетела к морю.
А на "цыпа-цыпа" из-за палаток выскочила Ирочка, растрясая в руках
развернутое бархатное полотнище знамени, мокрое от воды. Судя по всему,