"Андрей Ракитин. Мое королевство." - читать интересную книгу автора

собой бисквитными крошками, заголосил:
- Цыпа-цыпа-цыпа!
Ворона скособочила голову, взмахнула крылами и тяжело полетела к морю. А
на "цыпа-цыпа" выскочила Ирочка, растрясая в руках развернутое бархатное
полотнище, мокрое от воды. Судя по всему, Ирочка только что его выстирала.
- Здрасьте, - сказала она. - Приехали?
Лаки, как самый шустрый, даже рта не успел раскрыть, а она уже выдала кучу
распоряжений. И про рюкзаки, и про "девочек", и про картошку, которую надо
варить и чистить, а она тут совсем одна, а...

- Сказоцку! - дурным голосом голосил Кешка Сорэн. Удивительное сочетание
имени и фамилии. Викентий Сорэн звучало куда лучше, но в девять лет
называть ребенка Викентий? Это только Ирочка с ума сошла... Кешка сидел
среди сурепки, в междурядье, и лицо его под белой панамочкой было
нахальное до безобразия. Он уже успел всем вокруг рассказать, что это
грех- заставлять детей работать, что они все своей учебой заслужили
заслуженный отдых, что он вообще не раб на плантации. Кешка вяло выдернул
очередную редиску и кинул за плечо. - Ска-зоц-ку!!
Кешку поддержали. Лучше митинговать, чем работать. Начальство не успело
отреагировать на мятежные вопли: как в вожделенной Кешкой "сказоцке",
из-под земли возник всадник.
Конь застыл в воздухе. Замер и не двигался, встав на дыбы. И утреннее
солнце скользило по рыжей атласной шкуре, высвечивая каждый изгиб. Конь
был прекрасен до онемения. И стало ясно, что прополке редиски опаньки.
Народ завизжал, сбежался, коню стали тыкать в морду хлебными корками от
завтрака, сахаром и даже редиской. Зверь подношения деликатно принимал,
хрупал редиску и сахар, не лягался, не кусался, так что даже Ирочка
вздохнула с облегчением. Особенно когда господин управляющий улыбнулся ей
с седла и огладил коня по холке. Ирочка совсем расцвела. А Гай, неохотно
поднявшийся из борозды - Сорэны сроду не работали на земле руками!, -
мрачно заявил, что верхом на такой скотине любой мужик выглядит в три раза
выше и благороднее. Вместо ответа господин управляющий снисходительно
похлопал по голенищу короткой плетью. Гай отвернулся.
- Дети! - спохватилась Ирочка. - Ну-ка скажите дяде "здрасьте". Три-четыре!
Дети крикнули. Конь шарахнулся. Предвидя последствия, подскочил Хальк. И
первыми словами, с которыми обратился к нему незнакомый дядька, были:
- Уберите ее.
- Кузен сегодня пугливый, - выразился Гай, зыркая синими глазищами из-под
низко надвинутой кепки. Ирочка обиделась, сама отошла и с видом
национальной героини стала дергать сорняки. Ей не мешали.
- Феликс Сорэн, управляющий, - представился всадник.
Начался обязательный ритуал рукопожимания; несмотря на жару, пыль и пот, в
нем умудрилось поучаствовать все мужское общество, кроме Гая. Кешка вообще
напросился на лошадь - как родственник! - действительно вырос втрое и
поглядывал на всех сверху вниз, не в силах сдержать щербатую улыбку.
- По телеграфу передали, - сказал управляющий, - будет гроза. Возможно,
град и ураганный ветер. Так что палатки стоит закрепить, а лучше вообще
снять и на ночь перебраться в поместье.
- А мы вас не стесним? - Ирочка забыла про обиду.
Феликс Сорэн засмеялся. Гай скрипнул зубами. Он всегда волочился за