"Владимир Ильич Райцес. Жанна д'Арк " - читать интересную книгу автора

отмеченные выше важные изменения в восприятии личности Жанны.


Немногочисленные исследователи, занимавшиеся вопросом о появлении термина
"Орлеанская дева", связывают это понятие с местным культом Жанны в Орлеане
(30; 57, 152). Известно, что сразу же после освобождения там стали ежегодно
отмечать это событие торжественной процессией; эта традиция сохранилась до
наших дней. В начале XVI в. на Орлеанском мосту был сооружен первый памятник
Жанне д'Арк (31, 71-72). Орлеан был единственным городом, в котором память о
Жанне постоянно поддерживалась и материально воплощалась; естественно, что и
само представление о Деве все более ассоциировалось с тем местом, где она
совершила свой первый подвиг.
Выше уже отмечалось, что мы не знаем достоверных изображений Жанны.
Существует, однако, множество ее позднейших "портретов", которые обладают
немалой ценностью с историко-психологической точки зрения, так как дают
возможность судить о том, какое представление о героине доминировало в
каждую данную эпоху. Особенно интересен в этом отношении так называемый
"портрет эшевенов", хранящийся ныне в Исторргческом музее Орлеана. Его автор
неизвестен. По одной версии, этот портрет подарил Орлеану в 1575 г. герцог
Анжуйский, будущий король Генрих III, по другой - он был выполнен в 1581 г.
по заказу самих эшевенов (членов магистрата). Эти даты, а также надпись на
портрете ("К портрету Жанны из Вокулера, Орлеанской девственницы") позволяют
рассматривать "портрет эшевенов" как самую раннюю иконографическую
интерпретацию Жанны в образе Орлеанской девы.
Первое, что обращает здесь на себя внимание, - это чисто светский характер
образа. В изображении начисто отсутствуют какие бы то ни было атрибуты,
указывающие на божественный источник миссии Девы или мистическую{23} природу
изображаемого персонажа. И хотя латинская надпись внизу картины утверждала в
самой категорической форме, что Дева была послана для спасения отечества
богом, а не человеческим "ухищрением", эта мысль никак не раскрывалась
художественными средствами.
На холсте, выставленном в Орлеанской ратушо, первые зрители-горожане видели
спою современницу, принадлежащую, судя по костюму, к тому же общественному
кругу, что и они сами. Только поднятый изящным жестом меч и плюмаж на шляпе
(в то время атрибут мужского военного костюма, символ чести и победы)
отличали изображение девушки-воина от обычного женского портрета, причем
если меч и шпомаж указывали на воинские доблести Девы, то платочек, который
она сжимала в левой руке, подчеркивал ее женскую природу (71, 35, 36). Если
принять во внимание, что к этому времени орлеанцы привыкли видеть
изображение Девы на памятнике и на городском знамени рядом с Христом,
богоматерью и святым покровителем города, то новаторский характер "портрета
эшевенов" станет особенно заметным. Этот портрет, так же как и само понятие
"Орлеанская дева", с которым он был тесно связан, свидетельствовал о
демифилогизации образа Жанны д'Арк.


Признанный в качестве официального портрета героини "портрет эшевенов"
сопутствовал "Орлеанской деве" на протяжении всего того периода, когда это
выражение употреблялось в качестве главного прозвания Жанны, второго ее
имени (71, 36). А этот период охватывает ни много ни мало как почти три