"Богомил Райнов. Наивный человек среднего возраста ("Эмиль Боев" #4)" - читать интересную книгу автора Отец доел второе, налил себе еще одну кружку пива и развернул газету в
ожидании кофе. Мать привычными движениями убирала со стола. А я стоял в углу и наблюдал за ними, стараясь как-то убить время и не думать о боли в желудке. Выпили кофе. Отец с удовольствием растянулся на кушетке, все так же углубившись в газету. Мать ушла в свою комнату. А мои мучения продолжались. Острое чувство голода постепенно притуплялось и сменялось какой-то тяжестью и неприятным жжением в желудке. Но вместе с этим все сильнее болели колени и подкашивались ноги. Отец уронил газету на ковер и задремал. Я воспользовался этим, чтобы присесть на стоявший поблизости стул и отдохнуть, но отец открыл глаза и спросил: - Устал? - Не могу больше, - виновато признался я. - Сейчас упаду. - Хорошо, - с готовностью кивнул он. - Я позволю тебе лечь. И тогда он в первый раз запер меня в бельевом шкафу. Это был встроенный в стену шкаф, нижняя часть которого предназначалась для хранения обуви, но всегда была свободна: обувь мы ставили на этажерку в прихожей. Отец запихнул меня в эту нижнюю часть шкафа, где пол был цементным, а высота не больше полуметра, так что я едва мог там поместиться. Он захлопнул дверцы шкафа и запер их. В первые минуты, лежа на холодном цементе, я почувствовал облегчение. Потом мои ноги и руки стали затекать, захотелось поменять позу. Я попытался приподняться, но ударился головой о верхнюю доску. Попробовал лечь на бок, но мне мешали боковые доски. И тогда я с ужасом ощутил, что задыхаюсь. герметически закупоренной банке, лишен какой-либо возможности сесть или хотя бы повернуться, чтобы размять свои затекшие ноги. Мне не хватало воздуха, я задыхался, но самым страшным было сводящее с ума, становившееся все сильнее чувство, что меня чем-то придавило, что еще миг-другой и меня задушат, что меня раздавит, как таракана, чья-то неумолимая пятка. Невольно я начал кричать, исходить криком, хотя знал, что вряд ли кто-то меня услышит: мать моя отдыхала в спальне, отделенной тремя стенами от этой комнаты, а отец, вероятно, ушел покопаться в саду, а даже если и не ушел, то, наверное, с наслаждением слушал мои крики. Потом, судя по всему, со мной случился обморок, я потерял сознание от голода, нехватки воздуха и особенно от безумного страха - страха замкнутого пространства. Я пришел в себя только когда услышал, как где-то очень далеко раздался спокойный голос отца: - Ладно, иди спать! Я попытался вылезти, но у меня не было сил пошевелиться, и матери пришлось помогать мне. Был уже вечер или ночь, и я рухнул камнем на постель, и последней мыслью было никогда больше не оказываться в этом жутком шкафу. Легко сказать, но трудно сделать. Позднее меня еще не раз запирали в шкафу, и я даже придумал маленькие хитрости, как переменить позу или передвинуть ноги, как прижаться лицом к щели под дверцей, чтобы глотнуть свежего воздуха. Но в первые секунды меня всегда охватывал панический страх перед этим замкнутым пространством, и я ощущал безумное желание кричать, царапать себе лицо, рвать на себе одежду, а сердце мое бешено колотилось, |
|
|