"Богомил Райнов. Элегия мертвых дней" - читать интересную книгу автора

могу, напрягаюсь, матерюсь, но не могу уловить ничего членораздельного, а
лишь это шушу, шу-шу, шу-шу, а потом все снова, просто спятить можно...
- Завяжи, - повторил я.
- Невозможно, - ответил он и вылил в стакан остатки вина из бутылки. -
У тебя наберется денег еще на одну?
Оказалось, что наберется.
- Невозможно, - повторил Замбо, успокоившись, что на сегодня, по
крайней мере, хоть на часть дня, выпивкой он себя обеспечил. - Перестану -
созрею для психиатрички.
Я мог бы сказать ему, что он и так созрел, но какой прок.
- В психиатричку я не согласен! - категорично замотал головой мой
друг. - Лучше сдохнуть в кабаке, чем попасть в психиатричку!
- Тогда тебе будут шептать на ухо разные невидимки...
- Анонимные идиоты! - уточнил Замбо. - Даже имени не знаешь, чтобы
выматерить.
Потом философски, так как вино уже начало оказывать на него
успокаивающее действие, добавил:
- Пусть шепчут. Фиг с ними...
Это напомнило мне об одном контуженном. Я встретил его в одном из
придорожных кабаков несколько месяцев назад. Возвращаясь с репортерского
задания, я присел за единственный столик перед корчмой: наш грузовик
забарахлил, пришлось ждать, пока устранят поломку.
Напротив уселся средних лет мужчина в потрепанной военной форме. Он
сидел опустив голову, уставившись в одну точку. Сначала я подумал, что он
пьян. Потом, когда мы обменялись парой фраз, понял, что это не так. Мы
выпили по рюмке ракии, и он рассказал мне о своих перипетиях. Будучи
поручиком, он попал на фронт в самом начале войны. Был контужен попавшим в
окоп снарядом, оказался в госпитале.
- Там меня поставили на ноги. Да вот здесь не утихает...
- Что не утихает? - спросил я.
- Какофония. Все время как эхо.
- Разрывы снарядов?
- Нет. Это не разрывы, скорее духовая музыка... Я слышу военные
марши...
- И отчетливо?
- Совершенно отчетливо... Вот и сейчас...
Наклонив голову, словно вслушиваясь в какофонию, грохотавшую у него в
голове, он тихим и хриплым голосом запел:
- Та-та, та-та-та-та, та-та-та-та, та-та, та-та...
Близился вечер, а шофер все еще возился с грузовиком. Вокруг было тихо,
распустившиеся деревца легко покачивались в уже остывшем небе. А человек
возле меня сидел, склонив голову, словно в дреме. Я знал, что он не спит -
вслушивается в грохот военных маршей.
Как Замбо вслушивается в идиотское, с ума сводящее бормотание. Как я
вслушиваюсь в надоедливый шепот своего монолога. И слышу отшумевшие голоса и
заглохшие слова. Или один из давно забытых мотивов, навевающих грусть и
погружающих в пустоту былого, в дни моей молодости:

На креслах в комнате белеют Ваши блузки.
Вот вы ушли, и день так пуст и сер.