"Богомил Райнов. Дорога в Санта-Крус" - читать интересную книгу автора

В общем, я рассказал все, что представлялось мне заслуживающим
внимания, а когда рукопись была готова, оставил ее на письменном столе отца.
Вечером Старик вернул мне сочинение и сказал своим обычным тоном:
- Хорошо.
Но тон означал, что плохо.
- Не знаю, что еще можно написать, - пробормотал я, понимая смысл
интонации.
Отец, уже шагавший к своему кабинету, остановился на полпути.
- Вопрос совсем не в том, что нужно что-то добавить. Характеристика не
обязательно должна быть подробной.
- А какой?
- Ты хотел написать небольшой юмористический рассказ. В какой-то мере
это тебе удалось.
- Я хотел обрисовать человека...
- Вот именно. И обрисовал его в легком шутливом тоне.
- Это добродушная шутка...
Отец не возразил, но замолчал, видно, пытаясь дать мне время подумать
над тем, что он имел в виду. На его месте я, наверное, вышел бы из комнаты,
но он продолжал стоять в дверях, ожидая, когда оскорбленный автор справится
с раздражением.
- Не вижу, где я взял не тот тон. В конце концов, и Диккенс пишет с
юмором.
- Да, и Гоголь тоже. Но когда читаешь "Шинель", сначала смеешься, а
потом начинаешь плакать. Ты же до конца стараешься не испортить читателю
настроение.
- Есть вещи, которые читатель сам может уловить, совсем не обязательно
разжевывать ему их.
- Разжевывать, разумеется, незачем. Но ты даже не намекаешь. Этот
человек наливается водой не потому, что он скаредничает и хочет сэкономить
на обеде, а потому, что у него нет денег. Он занимается кухонной работой в
рединготе, потому что эта одежда у него единственная - и выходная, и на
каждый день. Он дошел до последней черты бедности, но не афиширует это, а
пытается скрыть, он всегда аккуратен и чист, от него пахнет мылом, пусть
даже хозяйственным, но мылом...
Старик продолжил в том же духе, а я слушал и думал, что все мне давно
известно, и испытывал недовольство собой: почему я не написал так. Отец
говорил:
- Ты даже не обратил внимания на его глаза. Портрет без глаз - это...
- Я написал о его глазах.
- Да, написал, что он косит и носит пенсне в металлической оправе. А
его взгляд? Робкий взгляд собаки, привыкшей получать одни пинки...
Невероятная глупость: но в нарисованном мною портрете глаза
действительно не играли никакой роли. Я был так огорчен, что улавливал
только обрывки фраз Старика.
- Накопившаяся с годами печаль... Мечтать о славе и смиренно дожидаться
места статиста. Не роптать... Может быть, даже не надеяться... И все же
оставаться верным себе... своему рединготу и достоинству, так, как, по его
мнению, подобает хорошо воспитанным людям.
Отец будто разговаривал сам с собой, и, наверное, так оно и было,
потому что он редко обращался к собеседнику с длинным монологом. Наконец я