"Богомил Райнов. Дорога в Санта-Крус" - читать интересную книгу автора

Почему ты убежден, что сначала непременно нужно придумать действие? Почему
думаешь, что сюжет - это теорема, с помощью которой нужно то-то и то-то
доказать? Сюжет - это всего лишь следствие. Потому нужно начать с причины. А
причина - это всегда люди.
"Открыл Америку!" - чуть не вырвалось у меня, но я смолчал, ибо привык
относиться к отцу с должным уважением.
Однако Старик умел слышать и не сказанное вслух.
- Ты уверен, что хорошо знаешь людей, о которых собираешься писать?
Я не ответил. Не люблю вопросов, предполагающих отрицательный ответ.
- Я говорю не о людях вообще, - уточнил отец. - Вообще людей никто из
нас не знает. Но если ты выбрал нескольких человек и хочешь вывести их в
качестве своих персонажей, ты должен знать их, должен ясно представлять, как
они выглядят, каковы главные черты их характеров, мотивы поступков. Ты
скажешь: "Все это просто. Мы живем среди людей, каждый день встречаемся с
ними, порой они настолько надоедают, что хочется крикнуть: не хочу никого
видеть!" Все это так. Но попробуй изобразить кого-нибудь, даже близкого
человека, и ты увидишь, как отрывочны или поверхностны твои познания.
Не знаю, хотел отец добавить что-то или нет, потому что появившийся в
этот момент с подносом в руках Македонец прервал нашу беседу. Я ушел в свою
комнату с чувством глухого недовольства. Недовольства собой и отчасти
Стариком. Всегда, когда просишь помочь и надеешься, что тебе откроют
профессиональный секрет, взамен тебе скармливают порцию банальных истин и
расхожих нравоучений.
Допивая свою дозу суррогатного кофе, я вдруг решил принять брошенный
вызов и сделать портрет кого-нибудь из моих знакомых. Выбор отнял у меня
довольно много времени, знакомые все до одного казались мне людьми
неинтересными. Наконец, я остановился на Владо как на наиболее колоритной
фигуре.
Владо заглянул проведать отца одним ранним летним утром и забыл уйти.
Старик, разумеется, разрешил ему остаться у нас, но мы, ничего не зная об
этом, целый день ждали, когда он уйдет. Вместо этого он расположился в кухне
на топчане, переночевал там, а на следующий день принес и оставил в кладовке
свое имущество: два ободранных чемодана, набитых книгами и перевязанных
веревками. К нашему разочарованию, книги были такие же скучные, как и сам
Владо - не романы Жюля Верна, а классические пьесы, напичканные признаниями
в любви и тирадами героев, полными благородного негодования.
Владо был актером. А точнее - актером-неудачником. Говоря
"неудачником", я вовсе не намекаю на его бездарность. Через много лет, после
того как он исчез с моего горизонта и я позабыл о его существовании, он
объявился, представ передо мной в своем неизменном черном костюме, в
галстуке-бабочке, с накрахмаленным, но посеревшим от стирки воротничком и
невыразительным, словно тоже накрахмаленным лицом человека без возраста. Это
было уже после революции 9 Сентября, я работал тогда на радио. Владо вошел
ко мне в кабинет как старый знакомый и сообщил, что его приняли в
радиотеатр. Закончив деловую часть визита, он умолк и остался сидеть у окна,
вперив взгляд в пространство и, очевидно, по старой привычке забыв, что
нужно уйти. От других подобных субъектов Владо отличался неоценимым
преимуществом - его присутствие не тяготило. Он умел неподвижно и молчаливо
сидеть где-нибудь в углу, так что его просто переставали замечать.
Я с головой ушел в редактирование очередной рукописи, но вдруг у окна