"Богомил Райнов. Дорога в Санта-Крус" - читать интересную книгу автора

- Как видишь, я многое изменил. Тебя никто не узнает.
- Все меня узнают. Люди не так глупы, как ты думаешь.
Прототип, в отличие от моего героя, давно покончил с профессиональным
шулерством и сейчас заботился о своей репутации порядочного журналиста.
Однажды в кафе он рассказал мне о своих приключениях, и я не устоял перед
искушением использовать такой благодатный материал.
- Не сердись, - сказал я. - Никто тебя не узнает.
- Конечно, мне нечего сердиться. Вам же тоже есть надо. Вот и
зарабатываете на чужом несчастье!
Такие высказывания больше всего обижают меня. И не только потому, что я
не считаю литературу средством к существованию, а потому, что избегаю
описывать человеческие несчастья. Чем больше меня что-то трогает и волнует,
тем труднее мне это описать. Тогда мне хочется плакать, а не писать. Должно
пройти время, чтобы я стал относиться к потрясшему меня случаю, как к теме,
но даже тогда...
Много лет спустя, будучи в Париже, я начал писать новеллу на алжирский
сюжет. Герой рассказа - молодой француз, попавший в лапы военной полиции в
Алже и погибший в ее застенках. У меня было много данных о пытках, которым
подвергались арестованные во французской жандармерии в то время, а самого
героя я знал лично. Это был молодой журналист, коммунист, за два года до его
ареста мы гуляли с ним по Алже. Потом он "исчез", как говорят в таких
случаях, "при невыясненных обстоятельствах". Я изменил некоторые
подробности - имя и профессию, но герой был именно тем молодым человеком, и
в моем воображении он должен был пройти долгий путь страданий, прежде чем
взойти на эшафот.
Щадя нервы читателя, я не описывал в новелле самые зверские пытки. Но
чтобы умалчивать о чем-то, нужно видеть это в своем воображении, и там, в
моем воображении, мой друг проходил одно за другим все страшные испытания до
тех пор, пока я не почувствовал, что мне становится плохо. Так плохо, что я
бросил работу над новеллой и только через год смог вернуться к ней и
закончить.
В молодости, может быть, именно из-за боязни перед страшным и
трагическим я обходил в своем путешествии "по повседневности" некоторые
неприятные закоулки. Описывать несчастья людей - такое занятие никогда не
привлекало меня. Видно, потому, что я уже понял: если описываешь чужие
несчастья, они становятся твоими собственными несчастьями.
Я начал путешествие в повседневность, но где-то в глубине души еще
таилась ностальгия по празднику, по яркому и необычному, по тому, что трудно
встретить в нашей жизни, ибо оно рождается и формируется только в мечтах.
Тогда моя задача казалась мне простой, и я думал, что ее нужно решать
просто, по формуле "или-или". Должно было пройти время, чтобы я понял:
реальность и мечты - два непреложных и неизбежных понятия. Они как два
полюса. У земного шара два полюса. Два полюса и два Тропика. Две горячие
зоны - счастье и несчастье. В искусстве, не знаю почему, вторая зона всегда
более плодотворна. Тогда я еще не понимал простой истины: не хочешь
страдать - не берись за перо. О литературе я мечтал как об удовольствии:
"Дорога в Санта-Крус..."
И только потом я понял: литература - это страдание. Иногда, конечно,
это и освобождение от страдания, но только тогда, когда ты страдание
пережил. Избавиться от горькой чаши можно, только испив ее.