"Богомил Райнов. Дорога в Санта-Крус" - читать интересную книгу автора

написано традиционное: "Учение - свет, неучение - тьма", а в другой
маленькую сетку, в которой лежала половинка буханки выдаваемого по "моим"
карточкам хлеба, твердого и тяжелого, как кирпич, и какой-то промокший
сверток.
- Я уже без ног от этих очередей... - Она говорила как взрослая. -
Сейчас поедим с бабушкой хлеба с брынзой.
Пока Камелия говорила это, ее взгляд невольно остановился на продавце
мороженого, который стоял со своей тележкой на противоположной стороне
улицы, в тени пыльной акации, и сейчас обслуживал трех маленьких
покупателей. Наполнив вафельные стаканчики ванильным мороженым, сверху для
красоты и вкуса он положил по ложечке малинового.
Перехватив взгляд ребенка, я машинально полез в карман, где одиноко
лежала пятилевовая бумажка. Ровно столько стоила пачка третьесортных сигарет
"Солнце". К тому времени я уже отказался от борьбы с курением. И потому был
немного удивлен, услышав собственный вопрос:
- А тебе не хочется мороженого?
Девочка испуганно посмотрела на меня, собираясь что-то возразить, но я
опередил ее:
- Знаю, знаю, бабушка говорит, что вы бедные, а мороженое не для
бедных.
- Бабушка говорит, что от мороженого болит горло, - невозмутимо
поправила меня Камелия.
- Да, но это приятная боль.
- На лев или на три? - лаконично спросил меня продавец блаженства,
когда я предстал перед его тележкой.
- На три, - с царственной небрежностью ответил я и подумал, что на
оставшиеся два лева смогу купить только "Кариоку" - так мы называли тогда
жалкую коробочку всего с восемью сигаретами.
Девочка напряженно следила за движениями продавца блаженства, а он,
желая показать, что и ему не чужда известная царственная щедрость, добавил
сверх порции еще одну ложечку.
Камелия протянула к стаканчику тонкую, испачканную чернилами руку,
поднесла лакомство ко рту и зажмурилась. Трепетное ожидание было оправдано -
мороженое с сахарином стали делать гораздо позже - и на лице девочки
появилось счастливое выражение.
Но забытье продолжалось недолго.
- Давайте спрячемся за углом, - прошептала она.
- Зачем?
- Бабушка убьет меня, если увидит.
- Ну, хорошо.
За углом она продолжила вкушать лакомство, растягивая удовольствие. Но
одним мороженым нельзя наслаждаться бесконечно. В конце концов дошла очередь
до стаканчика, она сгрызла и его. Нам не оставалось ничего другого, как
разойтись, отправиться каждому по своим делам. Я оглянулся, посмотрел ей
вслед. Она шла, держа в одной руке картонный портфель, а в другой - сетку с
нищенским пайком - половинкой твердой, как кирпич, буханки и куском сухой,
как гипс, брынзы.
Я смотрел, как она уходит, и, казалось, видел весь предстоящий ей путь:
работу в темной швейной мастерской, длинные тягостные вечера в мансарде,
озвученные скучными бабушкиными напутствиями, дни одиночества, когда бабушки