"Богомил Райнов. Странное это ремесло" - читать интересную книгу автора

Возвращаясь домой из школы, я обычно делал небольшой крюк, чтобы пройти
мимо филателистического магазинчика и поглазеть на выставленные в витрине
марки - не рассчитывая что-либо приобрести, а просто чтобы пофантазировать,
что было бы, будь эти марки моими. Однажды, подойдя к магазинчику, я увидел
несколько персидских марок со знакомой эмблемой "лев и солнце" - они были
позолочены и посеребрены по краям и потому показались мне необыкновенно
красивыми. До того красивыми, что я осмелился переступить порог и спросить о
цене.
- Три лева,- буркнул продавец, даже не поднимая глаз, потому что
заметил меня еще перед витриной и не без оснований решил, что и трех левов у
меня не найдется.
Цена была невероятно низкая для таких дивных марок, и я в тот же день
выпросил у отца денег на кино, но в кино не пошел, тут же приобрел
персидские сокровища, а отведенные для сеанса два часа просидел на соседнем
пустыре, в бурьяне, то и дело доставая из кармана конверт с марками, чтобы
еще раз ими полюбоваться.
Я любовался ими так часто, что под конец они уже перестали производить
на меня впечатление. Может быть, именно тогда я впервые испытал чувство
пресыщения.
На следующий день к нам зашли мои двоюродные братья - те самые, вместе
с которыми я некогда обделывал свои первые коммерческие операции. С присущим
всем коллекционерам тщеславием я поспешил показать им шедевры персидской
филателии.
- Сколько стоят? - поинтересовался Гошо, не в силах отвести от марок
глаз.
- Им нет цены,- небрежно ответил я.
И с ходу включил свою необузданную фантазию:

132

- Этими марками пользуется только царская почта. Золотые наклеивают на
письма шаха, серебряные - шахини.
Раньше марки излучали свет, придворное же их назначение усилило свет до
ослепительного сверкания.
- Ладно, говори, сколько ты за них хочешь? - не отступался Гошо.
А поскольку я упрямился, уверяя, что ничего не хочу, он сам предложил
отдать мне в обмен всю свою коллекцию болгарских марок. Сделка была
выгодная, но я продолжал упрямиться, и Гошо добавил к предложенной цене еще
и свои никелированные коньки. Сделка стала еще заманчивей, но я упрямился
все больше, пока он не выложил на чашу весов одно за другим все свои
богатства. Только тогда - да и то с видом человека, который идет на тяжелые
убытки из родственных чувств,- я сдался и вручил счастливцу персидские
диковины.
Через несколько дней выяснилось, что счастливец тоже быстро насытился
золотыми и серебряными марками. Решив расстаться с ними за несколько
сотенных бумажек, он зашел в ближайший филателистический магазин, где и
узнал истинную цену своих трофеев. После чего события разворачивались отнюдь
не в мою пользу.
Но это уже иная история.
Если не ошибаюсь, после марок явилось упоминавшееся выше собрание