"Феликс Рахлин. Записки без названия" - читать интересную книгу автора

Этот товарищ никогда не улыбался. И в создавшейся ситуации он также не
усмотрел ни капли юмора.
- Понимаете, - втолковывал я, от волнения мусоля в руках вопросник, -
на это надо потратить уйму времени, вопросы объемные, сложные, а у меня...
Я хотел сказать, что у меня для этой работы нет не только времени, но и
всех необходимых сведений, но товарищ Белоусов меня перебил:
- Да, конечно, у вас для этого нет кругозора.
Такое замечание меня слегка задело, я вновь принялся объяснять: по
своей должности, как редактор заводского радиовещания, не располагаю
необходимой документацией, цифрами, фактами. Чтобы их получить, надо сидеть
на телефоне, звонить, спрашивать, запрашивать, а у меня на это нет...
- Ну, вот же я и говорю, - убежденно сказал Белоусов, - у вас нет
необходимого кругозора!
Что поделаешь? Я смолчал. Должно быть, у меня и в самом деле нет
кругозора - понять, каким образом на ответственные посты удается подобрать
так глубоко и оперативно мыслящих товарищей.
Но - спасибо Белоусову: заручившись его поддержкой, я решил
ограничиться сделанным и повез "справку" в том виде, как у меня получилось,
самому заказчику -товарищу Шевченко.
Войдя в пустынное и тихое, как храм, здание, по тихим коридорам прошел
в приемную, а затем и в кабинет - просторный и студеный. При распахнутых (
это зимой-то!) окнах за фундаментальным письменным столом сидел мужчина
интеллигентного вида, то есть в костюме и при галстуке. Он принял рукопись,
пожал мне руку и сказал "спасибо".
Через некоторое время в одном из харьковских вузов была защищена
диссертация, а в издательстве вышла брошюра о "движении за коммунистический
труд". Автором в обоих случаях значился товарищ Шевченко. В брошюре были
данные не только с нашего, но и со многих других предприятий города. Видимо,
повсюду нашлись люди без кругозора. Но, конечно, ими (нами!) ни в
диссертации, ни в брошюре и не пахло.
Шли годы, и я вполне вошел в роль ученого еврея при парткоме.
Особенно меня полюбил секретарь парткома товарищ Роденко. "Рахлин
прав", - частенько говаривал он, когда мне случалось на каком-либо совещании
вякнуть по тому или иному поводу.
Роденко все чаще поручал мне писать различные бумаги, особенно для него
самого.
- Мне нравится, как ты пишешь, - объяснял он и наедине и прилюдно. - У
тебя есть слова.
В середине 60-х годов проводились "дни русской литературы на Украине",
и в Харьков приехала группа русских писателей. Заводу было поручено провести
с ними встречу. Писатели маститые: Солоухин, Михаил Алексеев, Закруткин,
Шундик... В грязь лицом ударить нельзя! Роденко поручил мне написать для
него приветственную речь.
"Дорогие друзья! - начал я как человек, у которого "есть слова".
- Мы собрались здесь, в этом зале нашего рабочего клуба, чтобы
приветствовать..." - и так далее.
Роденко вызвал меня с текстом речи к себе. У него была привычка:
сначала выслушать текст в моем чтении, затем самому прочесть его при мне
вслух, а я должен был поправлять по ходу чтения его ошибки.
"Дорогие друзья! - читал я с выражением. - Мы собралИсь, чтобы..."