"Микаил Рафили. Ахундов ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

жизненные опасности, которых и ему не избежать. Ахундов скорбит о том, что
жизнь поэта многострадальна, слава быстротечна, что мало радости приносит
она поэту. "Что такое гром славы, что такое хвала за доблесть, как не
отклики звуков внутри этого коловратного свода!"
Мажорные мотивы весны сменяются в "Элегической касыда" глубокой
грустью. Жизнь нанесла поэту первый нежданный удар: погиб тот, кого он
любил, чьи гениальные поэтические строки пробудили в нем стремление к
свободе, к правде. Пушкин для Ахундова был вершиной поэзии, обладателем
мировой славы, светлым умом, самым остроумным и даровитым человеком. "В
мечтаниях его, как в движении павлина, являлись тысячи радужных отливов
словесности". Слова его разошлись по всей Европе. Он был "главой собора
поэтов", Ахундов с глубокой прозорливостью понял величие "солнца русской
поэзии". "Ломоносов красотами гения украсил обитель поэзии - мечта Пушкина
водворилась в ней. Державин завоевал державу поэзии - но властелином ее
Пушкин был избран свыше. Карамзин наполнил чашу вином знания - Пушкин выпил
вино этой полной чаши". Как видно из приведенных строк, Ахундов называет
трех предшественников Пушкина: Ломоносова, Державина, Карамзина. Он дает
высокую оценку русской литературе. Надо заметить, что и Белинский в своих
знаменитых "Литературных мечтаниях" уделял особое внимание именно
Ломоносову, Карамзину, Державину, Пушкину.
Эти положения Белинского лежат в основе отношения молодого Ахундова к
русской литературе. "С Ломоносова начинается наша литература, - писал
великий критик. - Он был ее отцом и пестуном; он был ее Петром Великим.
Нужно ли говорить, что это был человек великий и ознаменованный печатню
гения?" Вслед за Белинским Ахундов отмечает гений Ломоносова, украсившего
"обитель поэзии". Белинский считал имя Карамзина бессмертным, но не столько
ценил художественные творения писателя, сколько его "Историю Государства
Российского". Ахундов, соглашаясь с Белинским, обходит молчанием
художественное творчество Карамзина и отмечает только его образованность,
его знания: "Карамзин наполнил чашу вином знания".
Для Ахундова Пушкин был подлинным гением, олицетворением духовного
величия русского народа, владыкой поэтической державы.
"Прицелились в него смертной стрелой. Исторгли корень его бытия,
Черная туча по воле их одной градиной побила плод его жизни.
Грозный ветер гибели потушил светильник его души.
Как тюрьма, стало мрачно его тело.
Старый садовник - свет пересек его стан безжалостною секирой, как юную
ветку своего цветника.
Глава его, в которой таился клад ума, волей змее-нравного рока стала
виталищем змей.
Из сердца, подобного розе, в которой пел соловей его гения, растут
теперь тернии.
Будто птица из гнезда, упорхнула душа его, - и все, стар и млад,
сдружились с горестью.
Россия в скорби и воздыхании восклицает по нем: "Убитый злодейской
рукою разбойника-мира!"
Лира Ахундова громко прозвучала, он вместе с передовыми людьми России,
вместе с русским народом горестно оплакивал смерть поэта.
Знал ли Ахундов подлинных убийц Пушкина? Возможно, он догадывался о
том, кто они. Во всяком случае, он говорит о смертельной стреле, которой