"Софья Борисовна Радзиевская. Круглый год " - читать интересную книгу автора

чувствуют. Краса наших лесов, глухарь, спокойно завтракает, ему голод не
грозит, зимняя еда всегда наготове: сосновая хвоя. С самой "вкусной" сосны
за зиму почти всю ощиплют. Но вот завтрак кончен, расправил глухарь крылья и
вниз на полянку слетел. Беспокойно головой крутит, шагает важно и крылом
нет-нет и прочертит снег рядом со своим следом. Крепко чертит, на насте след
остается. Кому близка жизнь леса, без слов понятно: весна взволновала
великана. Скоро-скоро на заре послышится его негромкая весенняя песня,
недаром алой кровью налились его брови. А на березах на опушке уже встречают
солнце тетерева, тоже пробуют голоса, бормочут, переглядываются воинственно,
но время битв еще не пришло. В чаще к их бормотанью прислушиваются тетерки.
Ждут...
И наконец... весна расшевелила их по-настоящему. Огромные тяжеловесные
петухи-глухари, и маленькие пылкие петушки-рябчики, и воинственные красавцы
тетерева почувствовали: настоящее время тока пришло. А для охотников пришло
долгожданное разрешение на весеннюю охоту.
Конец марта и начало апреля - совсем немного, около двух недель. Но
сколько волнения! Сколько ружей вынуто из чехлов, вычищено до блеска! Охота
на боровую и водоплавающую дичь - тетеревов, рябчиков и уток. Собак брать
запрещено. Краса наших лесов - глухарь сюда не включен. Запрещение охоты на
него полное, и срок окончания не указан: глухарей, как почти каждое живое
существо в лесу, в поле, в реке, легче уничтожить, чем восстановить и
размножить. Не один год пройдет (в лучшем случае), пока охотники получат
разрешение на отстрел - тоже в определенный и очень короткий срок. В ряде
охотничьих хозяйств начали разводить глухарей, но пока это еще опыты и очень
небольшие.
Об охоте на глухарей мы знаем пока только по воспоминаниям старых
охотников. Глухари вообще от людей подальше держатся и токуют в глухом лесу.
Охотник шалаша не строит, с вечера выслушает глухаря и утром, чуть
посветлело, осторожно, почти ощупью, чтобы не спугнуть птицу, подбирается к
разведанному месту и замирает. Глухарь токует на толстой ветке сосны или
осины, токует с увлечением, но то и дело прислушивается. "Тэ-ке..." и опять
чаще: "тэ-ке", "тэ-ке..." Точно деревяшки стукают. И на песню не похоже. Вот
замолк, прислушивается. Охотник не дышит. Сейчас глухарь и за триста шагов
подозрительный шорох услышит и сразу сорвется, улетит. Наконец, опять
"тэ-ке, тэ-ке". В эту краткую минутку он ничего не слышит. Скорее! Прыжок,
еще прыжок, но песня коротка. Если охотник не успел до конца песни поставить
на землю другую ногу - стой на одной, замри. И замирает. Опять песня, еще
скачок, уже ближе. И наконец - вот он, краса наших лесов, огромный, крылья
распущены, взволнованно, едва видный в предрассвете, шагает по суку, поет,
зовет. Та, которой назначена эта горячая песня, давно уже слушает, замерла
неподалеку, ждет. И она, если неловкий охотник не вовремя шевельнулся, -
вспорхнет, предупредит. Но охотник опытен, знает, когда можно скакать и
когда нужно замереть. И вот выстрел. Тяжелая птица с мягким стуком падает на
землю. Ток кончен, ягдташ приятно оттягивает плечо. Как приятно будет
рассказать дома об удачной охоте! Удовольствие немного испортит дочь.
Осторожно потрогает неподвижную гордую голову с красными бровями, скажет
грустно: "Такая красота. И как тебе не жаль было, папа!"
Ток, место рыцарских турниров тетеревов, - это обычно лужайка, на
которую бойцы слетаются из года в год, если... если какой-нибудь жадный и
нерасчетливый охотник не убьет хозяина тока - токовика, самого сильного