"Софья Борисовна Радзиевская. Белое Перышко " - читать интересную книгу автора

Пока длился разговор, мать скромно отошла в сторону, даже отвернулась.
Не годится женщине слушать разговор мужчины, да еще с белым господином. Но
чуткие уши ловили каждое слово, ведь говорили-то о жизни мальчиков, ее
черных мальчиков. Она любила их не меньше, чем белые матери любят своих
белых детей.
Линдгрену послышалось, будто кто-то тихо застонал. Он оглянулся. Мать
стояла, прижав руку к сердцу. Подумать только! Бвана хочет увезти ее детей в
страну белых людей. И учить их там всему, что знают белые. А как же она?
Но Ванжику поймала суровый взгляд мужа и, быстро отвернувшись,
наклонилась, притворяясь, что ищет что-то на земле. Только бы он не приказал
ей отойти дальше, откуда не слышно разговора. А Гикуру хитрый, он понял, что
творится в сердце матери, и нарочно говорит так, что до нее доносится каждое
слово.
Нет. Она не согласна, это ее дети. Она никогда с ними не расстанется.
Пусть Кидого, муж, говорит что хочет. Она мать! Она их вырастила.
Но что еще говорит Гикуру? Он слышал, управляющий обещает убить,
замучить ее мальчиков, когда добрый бвана уедет? О, тогда... Пусть добрый
бвана возьмет их. Пусть она, Ванжику, никогда их больше не увидит. Но они
будут счастливы, всегда сыты. И узнают все, что знают белые люди. А Кидого
уже согласен. Он отдал детей белому господину. Ее он и не спросил.
Ванжику опустилась на землю, закрыла голову руками. Пусть будет так. Но
в эту минуту она никого не может видеть. Никого! Даже детей!
Ванжику не видела, как старый бвана протянул руку Кидого. И смелый
охотник за леопардами взял ее обеими руками, колеблясь и радуясь.
- Я днем охраняю поля хозяина от павианов. Ночью подстерегаю леопардов,
которые воруют скот хозяина. И днем и ночью я буду думать о тебе, бвана, и
просить богов, чтобы они были к тебе благосклонны, - сказал он.
Ванжику не слышала этого.
Кто-то положил ей руку на голову и говорил с нею тихо и ласково. Потом
мальчики со слезами обняли ее. Но она не шевелилась, точно окаменела...
А Линдгрен уже торопливо шел обратно по той же тропинке. Шел и сам
удивлялся тому, как уверенно и твердо ступает его больная нога, будто и ей
стало легче: все сомнения и нерешительность остались позади.
- Гикуру, позови ко мне управляющего и помощника, - проговорил он,
войдя в свою комнату, словно ему было противно назвать их по имени.
Гикуру пустился по дорожке, соображая на ходу, как бы, выполнив приказ,
увернуться от хлыста бваны Джексона: уж очень ловко он дерется.

Однако увертываться не пришлось. Выслушав Гикуру, господа молча
повернулись в креслах и уставились друг на друга.
- Новый курс... - протянул Диринг. - Никогда еще нас он не требовал,
точно мы его подчиненные.
- А может быть, он купил плантацию у болвана племянника? - соображал
Джексон. - Старикан здорово богат, что ему стоит. Ну, пошли, посмотрим, с
чего это он без нас соскучился.
- Не пронюхал ли чего... - начал было Диринг.
- Язык у вас во рту не помещается! - вскипел Джексон, вскакивая со
стула. - Эй ты, черномазый, долго на нас любоваться будешь? Брысь!
Гикуру послушался весьма охотно.
Достойные приятели не спеша двинулись по аллее с самым независимым