"Эдвард Радзинский. Сансон" - читать интересную книгу автора

- Та самая. Переменили только лезвие.
И тогда он счастливо улыбнулся, радостно взошел на эшафот, встал на
колени и поцеловал то место, где пролилась кровь короля.
Этот дворянин был эмигрантом, рискнувшим вернуться во Францию проведать
свою любовницу. Он был и первой жертвой, которую я обезглавил по решению
недавно созданного Революционного Трибунала.

Голод, наступление армий неприятеля и ужас перед грядущей расправой
заставили друзей Республики сплотиться. Ораторы в Конвенте обещали народу:
уничтожение врагов Равенства избавит от всех бед. Террор необходимо усилить!
Так был создан Революционный Трибунал.
Неистовый Шометт, Генеральный прокурор Парижской Коммуны, под пение и
яростные вопли, сотрясавшие древние стены Ратуши, кричал в толпу:
- Мы принесем в жертву всех злодеев! И только тогда покой и
благоденствие воцарятся в торжествующей Республике!

Я явился на первое заседание Трибунала. Зал был декорирован в суровом
духе столь любимого нашей Революцией республиканского Рима. Судьи сидели в
креслах, обитых кроваво-красным бархатом, на фоне бюста Брута, вдоль стен,
разрисованных античными символами - пучками дикторских прутьев и красными
фригийскими колпаками.
Конечно, я присутствовал при избрании Конвентом этих новых
революционных судей, которые теперь "не были стеснены никакими формами при
производстве дел" и могли "употреблять все возможные средства при
изобличении преступников". Отныне "приговор мог оглашаться в отсутствии
обвиняемого и обжалованию не подлежал", а "все преступления против
общественной безопасности передавались в Трибунал".
В Трибунале заправлял общественный обвинитель Фукье-Тенвиль. Он был
сух, бесстрастен и признавал только одно наказание - смерть.
Я понял: мне предстоит невиданная работа. И оказался прав. Огрызавшаяся
террором Республика отправит на тот свет больше людей, чем все мои
предки-палачи, вместе взятые.

Я хорошо приготовился. Старая гильотина была снята, поставлена новая,
куда я внес некоторые усовершенствования, чтобы можно было производить
больше казней.
Удобное (в двух шагах от площади Революции) кладбище у церкви Маделен,
куда свозились жертвы гильотины (и где лежал обезглавленный король), было
переполнено. Уже думали о новом кладбище...

И именно в это время один из отцов террора - Марат - был убит ударом
кинжала.
В последнее время Марат поднялся необыкновенно. На очередном
революционном празднике я видел, как толпа внесла его в Конвент в венке
триумфатора. Это был настоящий "друг гильотины". Когда он меня встречал,
всегда здоровался с подчеркнутым почтением.
Толпа его обожала, ибо не было его кровожаднее. Он истово ненавидел
умеренность, восхвалял массовые казни и провозглашал: "Смерть каждого
аристократа приближает наше радостное будущее!" Его имя повторялось народом
при всех убийствах и насилиях, затмив имена Дантона и Робеспьера...