"Анатолий Радов. Студия Боливар " - читать интересную книгу автора

был в том мире. Несомненно, бесправное существо, которого либо не замечали,
либо не воспринимали всерьез. А здесь, став наместником режиссера, он
сделался почти богом. И мне понятно, что таким его безропотно признали
женщины. Но почему ни один мужчина не поспорил с ним о праве на "престол"?
Почему ни один не попытался отобрать у него "прайд"? Неужели, он настолько
умен, что смог заставить их даже не думать об этом?
С ним нужно быть предельно осторожным, подумал я, глядя на Марию. Она
встречала нас. Когда мы подошли, она тут же забрала у Инри охапку хлебной
травы, и я с Миком поплелся за нею.
Инри сразу же ушел в свой шалаш. Я бросил охапку на землю, рядом с
охапками Инри и Мика, и поплевав на ладони, а затем потерев их друг об
друга, ушел к себе.
Но внутри шалаша было душно, хотя тот же бессолнечный день радовал
прохладой. Возможно, виною тому были сухие листья, от которых исходил
приторный, суховатый запах. И я выбрался из шалаша, решив прогуляться в лес.

20

Но опасаясь наступления времени тьмы, я в лес не пошел. Пробродил
недалеко от деревни, и когда начало резко темнеть, бегом рванул к своему
шалашу.
Когда навалилась густая тьма, я уже был от своего жилища метрах в ста.
Наощупь, осторожно, я добрался до него, и нырнув внутрь, завалился на сухую
траву.
Хотя время тьмы и света сменяли себя кое-как, я все же внутренне
научился чувствовать приближение самой смены. Любая случайность - это не
понятая нами закономерность. Эту фразу я еще в юности вычитал в какой-то
"умной" книге, и полностью с нею согласившись, теперь частенько ее себе
напоминал. Значит, нет никакой оригинальности. Все банально, хотя нет, все
так, как было с самого начала. Все это я выскажу самому режиссеру, когда
закономерность приведет меня к нему. Я плюну ему в лицо словами, которые ему
явно не понравятся.
Придет время, думал я, и наша с ним встреча обязательно состоится. Что
придавало мне такую уверенность? Я точно не знал. Но я знал, что каждый мир,
настоящий или созданный искуственно, хотя что мешает сказать - созданный
искуственно - о том, самом что ни на есть настоящем для нас, людей, мире? -
имеет свои законы. И законы этого, ограниченные, как и все здешние животные,
должны меня привести к единственной цели. К той, ради которой все и
устроено. Вот только - смысл. В чем смысл цели?
Я прислушивался к тьме за шалашом. Она была безжизненной, но я знал,
что одиннадцать человек, сейчас как и я лежат на сухой траве, и возможно,
как и я, думают.
О чем думает каждый из них? Инри, наверное, об очередной мессе, и
конечно же обо мне. Он думает, как сломать меня, как сделать одним из стада.
Мария и прочие, видимо думают... хотя может они совсем ни о чем уже не
думают? Ни один человеческий навык не отбрасывается так легко, как мышление.
Словно мышление это тяжелая ноша, чужая ноша, от которой человек хочет лишь
одного - избавиться.
Но ведь есть и другие. Есть те, кто счастлив только думая, те, кто
рассматривает жизнь без мысли ипастасью пострашней самой смерти. Такой я. В