"Анатолий Радов. Студия Боливар " - читать интересную книгу автора

разглядывал зерна.
- И сколько тебе нужно времени, чтобы разобраться?
- Хотя бы еще одно время света - уверенно назвал я срок.
- Ладно, я дам тебе еще одно время света, чтобы привыкнуть - недовольно
согласился Инри - Но, если и после этого ты будешь вести себя непонятно, мне
придется прибегнуть к другим мерам.
Как мне хотелось, разбить ему очки. Так сильно я хотел только
велосипеда, когда мне было шесть с половиной лет. Но я сдерживался, ведь
знал, что так нужно. И еще я знал, что всего в пятидесяти метрах от меня
сбитый, двужильный Мик, против которого я не потяну.
- Ты понял меня? - спросил Инри.
Играть, так играть до конца.
- Хорошо, Инри - сказал я мягко - Думаю, одного времени суток вполне
достаточно. Вот только насчет сырого мяса...
- Привыкнешь - резко бросил Инри - Все привыкли, и ты привыкнешь.
- Нет, мне просто интересно, а почему именно так?
- Сырое мясо символизирует возвращение к самим себе. Это рай, Инго,
если ты еще не понял. Мы были избранны сюда, чтобы славить великого Бога.
Так что, ты должен преисполниться благодарности, и с радостью вкушать
естественную пищу.
Да, блин, полный бред, подумал я. Хлеб значит можно печь, а мясо
пожарить никак. Спросить его, кто это ему такое сказал? Так ведь сто пудов,
сам он это и придумал. Вряд ли режиссер лично с ним обсуждал здешние
рационы.
- Мне все понятно, Инри - сказал я.
Он внимательно посмотрел на меня, но я резко спрятал взгляд в любование
зернами.
- Ну, что же - сказал он уже более ласково - Я думаю, мы поладим. Да, и
еще. Я не советую тебе подходить к Алине. Не советую разговаривать с ней. И
даже не советую смотреть на нее.
- А если она сама заговорит со мной? - спросил я.
- Она не заговорит - резко произнес Инри - Она разговаривает только со
мной. Так установил я.
Хрена тебе лысого, ругнулся я мысленно. Установил он. Блин, и почему
эти придурки сами ему морду не набьют? Вот уж действительно - пастырь и
стадо. Чтобы выбрать в пастыри такое высокомерное чмо, нужно действительно
быть стадом.
Мы нарвали огромные охапки и с ними потащились обратно к деревне. От
травы с зернами шел глубокий, щекочущий запах. Мне захотелось есть, и
желудок заворочался, как проснувшийся в берлоге медведь. Потом он стал едва
слышно урчать. Но я представил сколько времени пройдет от момента, как мы
принесем эти зерна в деревню, до того, как наконец-то появится душистый,
горячий хлеб, и насильно заставил его снова уснуть, прогнав из головы мысли
о еде.
Инри шел рядом со мной, время от времени озадачивая меня глупыми и
неожиданными вопросами. Но я отвечал однозначно, пытаясь не вдаваться в
слова, чтобы случайно не открыться.
Он спрашивал об Алине, о том, что я думаю о ней, хотя сам, несколько
минут назад запретил мне даже смотреть на нее. Значит, он боиться, понял я.
Боится, несмотря на свою абсолютную власть в деревне. Я представил, каким он