"Люси Рэдкомб. Маскарад любви " - читать интересную книгу автора

мебели.
Холодным кивком Дорис предложила Брюсу сесть в одно из кресел.
- Прощу прощения, я должна покинуть вас, что бы переодеться.
Пальцы ее скользили по ткани купальника, а мысли крутились вокруг того
выражения, которое появилось на лице гостя. В нем улавливалось некое
неприятие всего, что его окружало, и ее раздражало это неизвестно откуда
взявшееся у него право на подобное суждение. А может быть, ей только
показалось? Тем более что он вдруг изрек, приподняв одну бровь, медленно и
многозначительно:
- Не надо обо мне думать хуже, чем я есть на самом деле.
- Да уж... - неопределенно протянула женщина.
Она закусила нижнюю губу, останавливая таким образом возможный поток
дальнейших критических замечаний. Этот человек нужен Патрику, напомнила она
себе, Вовсе не обязательно, чтобы он нравился ей. Достаточно, чтобы просто
не раздражал, хотя бы какое-то время.
Женщина вспомнила, что все еще не сняла мокрый купальник. Но тут Брюс
как-то резко наклонил голову, и в этом жесте проявилось скрытое нетерпение.
С какой стати он так ведет себя, что ему, собственно, надо? Дорис подумала
об этом не без удивления.
- Патрик говорит о вас только хорошее... просто как влюбленный. - Это
было сказано с весьма значительной долей злой иронии. - Но он никогда не
упоминал того факта, что вы входите в небольшое число удачливых женщин,
которые раздетыми выглядят значительно привлекательнее... Должен признать,
вы очень яркая женщина.
Произнося свои достаточно сомнительные, учитывая краткость их
знакомства, комплименты, Брюс абсолютно игнорировал ее явное возмущение.
Его тяжелые ресницы прикрывали непроницаемые зеленые глаза, он сидел в
позе, не совсем приличествующей джентльмену в незнакомом доме: глубоко
откинувшись на спинку кресла и бесцеремонно вытянув длинные ноги перед
собой.
Дорис показалось, что она очутилась во власти настырного интервьюера,
подвергающего ее настоящему допросу. Она чувствовала себя так, будто
разговор шел уже достаточно долго, а она никак не могла собраться с мыслями
и понять, о чем, собственно, речь.
Напористость этого господина, даже когда он пытался придерживаться
светского тона, настораживала и сильно нервировала. Старался ли он
спровоцировать ее или это было его обычной манерой светской болтовни? На
основании чего он присвоил себе право на подобную вседозволенность в беседе
с женщиной, практически ему незнакомой, находясь в ее собственном доме?
- Я хотел сказать, миссис Ленокс, что для того, чтобы заставить Патрика
так восторженно говорить о себе, вам, скорее всего, пришлось ловко
использовать данные вам природой в таком изобилии прелести.
Ответом на подобную пошлость стал возмущенный вздох носительницы
"прелестей", о которых было так бесцеремонно упомянуто. Гнев в душе Дорис
смешивался с нежеланием верить в то, что подобные слова могли прозвучать в
ее адрес. Наглость мистера Кейшноу переходила все возможные пределы. Зеленые
глаза бесцеремонно скользнули по ногам женщины, длинным и стройным,
задержались на красивых лодыжках. Ей пришлось сесть, потому что под взглядом
этих глаз колени ее задрожали.
Одна густая бровь взметнулась вверх.