"Путь Воинов" - читать интересную книгу автора (Верещагин Олег Николаевич)

Готлиб Вегенер, Зигфрид Корн, Пауль Рауше, Генрих Тойзен, Линда Вильмонт и Вальтер Сеньци

Прогоревшее перекрытие рухнуло как раз в тот момент, когда последний перебежал его.

Вальтер оглядел своё воинство, тут же повалившееся на пол под окнами. Он сам сидел на корточках и думал о трёх вещах сразу:

— скоро ли догадаются русские, куда они ушли?

— сколько ещё проживёт Ян?

— что делать дальше?

За всеми этими мыслями бился деловито-панический вопль: «МА-МА-А!!!» Но мама тут помочь ничем не могла и вообще находилась неизвестно где.

Он ещё раз оглядел своих и подмигнул обнимавшему карабин Готлибу — самому младшему, которому даже по нынешнему нездравому разумению тут делать было нечего, в тринадцать-то лет.

Готлиб бледно улыбнулся. Остальные выглядели пободрее. Баварец со своей снайперкой украдкой выглядывал в окно — чуть сбоку, еле-еле. Пауль, тяжело дыша, зачем-то смахивал мусор, набившийся между рёбрами на стволе «зэт-бэ»6.

Линда, открыв сумку, пересчитывала бинты и лекарства, придерживая локтем пистолет-пулемёт. Генрих, сидя возле Яна, тихо посвистывал по своей всегдашней привычке.

Шесть человек, пулемёт и четыре «Фауста». Утром, когда они вступили в бой на канале, было восемнадцать человек. Вальтер был почти уверен, что двое сбежали. Он не злился на них, а только холодно презирал. Остальные убиты.

В комнате была цела крыша, и это создавало какое-то глупое ощущение защищённости для пятерых мальчишек и девчонки в возрасте 13-16 лет, одетых в драную маскировочную форму поверх фольксштурмовского обмундирования.

Казалось, что, если сидеть тихо и неподвижно, то грохочущий снаружи мир, переполненный стрельбой, рёвом и завыванием, прокатится мимо. Тогда всё будет, как прежде.

«Не будет, — подумал Вальтер. — Отца и брата не будет. Дома, в котором я родился и рос, не будет. Ладно. Этого всего уже нет. Но Германии не будет тоже. Твои надежды смешны, гитлерюнге. Всё станет по-другому, как продиктуют победители. Твоя задача — этого не увидеть. И сделать так, чтобы побольше победителей тоже не увидели этого...»

— Вальтер, подойди, — послышался голос Генриха. — Ян умирает.

Не вставая в рост, чтобы не мелькать в окнах, Вальтер перебрался ближе.

Живот эсэсовца был крест-накрест перехвачен повязками, грудь и шея — тоже. Русский снаряд разорвался совсем недалеко, и Ян получил полновесную порцию осколков. Тогда он потерял сознание, а когда пришёл в себя, то приказал его бросить.

Гитлерюгендовцы не бросили. Они с маниакальным упорством таскали то и дело теряющего сознание Яна по этажам и проулкам. Почему? Может быть, просто боялись остаться вообще без взрослого человека, создававшего ощущение хоть какого-то порядка в окружающем безумии?

— Как ты? — Вальтер единственный называл Яна на «ты» .Эсэсовец повёл углом рта:

— Хорошо, — сказал он. — Значит, скоро конец... Дай пить.

— Ты в живот ранен, тебе... — начал Вальтер и, отстегнув от пояса фляжку, протянул Яну: — Держи.

Тот долго пил (бинты промокали), потом губами оттолкнул горлышко и, расстегнув трофейный русский планшет, протянул его Вальтеру:

— Смотри... Вот канал. Вот тут — станция метро. Уходите отсюда. Мы уже часа полтора в тылу у русских. Выбирайтесь через метро к Тиргартену... — он закашлялся и выплюнул кровь. — Берегите себя, хватит стрельбы пока, — он закашлялся снова, уже безостановочно, кровь потекла густо и непрерывно. — Всё, — выдохнул он. — Всё кончено. Моя честь... — он расслабился, глаза застыли.

— ...зовётся верность, — тихо закончил Вальтер.

Помедлил, закрыл Яну глаза, повыше поддёрнул широкий ворот маскхалата, чтобы закрыть петлицы. Неспешно, методично, забрал боеприпасы — их оставалось немного — и подозвал остальных. Они сползлись, уселись в кружок, сжимая оружие и с надеждой глядя на Вальтера.

— Так, всё в порядке, — сказал он глупость и поразился, когда увидел, что лица остальных стали спокойней. — Всё в порядке, — повторил он уже уверенно. — Смотрите: сейчас выйдем по пожарной лестнице за дом. Там переулками пойдём к метро, тут близко станция. Русским в переулках делать нечего. Доберёмся... Да, ещё, — он закрыл карту. — Если кто хочет уйти...

— Бесполезно, — Баварец неотрывно смотрел в окно. — Вот они.

Все бросились к окнам.

Внизу по улице двигались буквой V три танка — тридцатьчетвёрки. Слева и справа, спереди и сзади от них перебирались через развалины, мелькали в проёмах люди в замызганных ватниках, с оружием, не меньше полусотни.

Позади артиллеристы катили два орудия. В нескольких местах коротко рвануло — русские забрасывали гранатами подвалы и вообще подозрительные места. То и дело тарахтели очереди.

— Сзади! — Вальтер развернулся. Баварец уже стоял у кухонного окна и улыбался:

— На заднем дворе танк и пехотинцы.

— Пересидим, — предложила Линда. В голосе у неё не было страха.

— Не выйдет, — Вальтер сглотнул, потом плюнул — слюна была чёрной. — Они же дома прочёсывать будут... Кто за то, чтобы сдаться?

— Они нас убьют... — прошептал Готлиб. Глаза у него стали огромными и влажно дрожали. — Они убивают всех-всех пленных...

— Не убьют, если бросим оружие, — мрачно возразил Пауль.

— Ты бросишь? — с интересом спросил Генрих. Пауль промолчал, тоже сплюнул, спросил:

— Что будем делать, командир?

Вальтер не сразу сообразил, что обращаются к нему — а потом с испугом понял: да он же и правда командир! И по возрасту, и по званию... Испуг был мгновенным и так же быстро прошёл. Вальтер покусал щеку и спросил:

— Баварец, как тебя зовут?

Тот посмотрел с удивлением и вдруг улыбнулся:

— Зигфрид.

— Ну, вот и отлично... Сколько там человек? Сзади?

— Десятка два, — определил тот, выглядывая в окно. — Топчутся... кажется, подвал полезли проверять.

— Слушайте все, — Вальтер снял с предохранительного выреза затвор «эм-пи». — Видите брандмауэр?7 — все пятеро закивали, косясь в окно. — Он ведёт на соседний дом, а тот стоит наискось. Там русских быть не должно. Если всё сделаем быстро, то всё получится, уйдём по крышам...

Значит, слушайте. Линда, Готлиб, Ба... Зигфрид — выбирайтесь к брандмауэру. Заляжете там. Генрих, бери два «фауста», я возьму другие два. Подожжём танк. Пауль, видишь бочки? В них если не газолин, то, во всяком случае, — пары. Бей по ним трассерами.

Во дворе начнётся бедлам, вы сразу перебегайте и прикроете нас, если они очухаются. Но я думаю, им будет не до этого. Всем всё ясно? — снова кивки. — Если всё сделаем быстро, — повторил Вальтер убеждённо, — то уйдём...

... — Ты сверху в башню, я в корму, — шёпот Генриха мягкой кисточкой щекотал ухо. — Если не хватит, добавляем ещё. У меня с «фаустом» хорошо получается...

Вальтер кивнул, удобней укладывая на плече трубу. Тут главное — попасть сразу, высунуться и попасть, не целясь, а то русские снизу расстреляют. Он посмотрел налево — Пауль стоял у соседнего окна, устроив ствол пулемёта на выщербленных кирпичах.

— Вальтер, — Генрих посмотрел на него, — мы с тобой росли вместе, всё такое. Если меня шарахнет, как Яна... или там ноги-руки... вы меня не таскайте. Ты просто пистолет возьми и застрели меня. А если потом окажется, что мама жива, ты ей скажи: я без вести пропал.

— Что ты несёшь? — сердито выдохнул Вальтер. — Ты...

— Не надо, Вальтер, — попросил Генрих, и Вальтер понял: правда не надо. И вместо сердитой ругани на спятившего друга попросил:

— Ну... ты тогда тоже.

— Ага, — Вальтер серьёзно кивнул, и они пожали друг другу руки. — А помнишь, как ты меня защищал от старших мальчишек, когда... вот и всё. Давай.

В окне над брандмауэром маячила фигура Зигфрида с поднятой рукой — он стоял в глубине комнаты, снизу его видеть не могли.

— Ты в башню, я в корму, — шепнул, напоминая, Генрих...

... Мальчишки выметнулись коленями на подоконник. Вальтер услышал, как Генрих пронзительно взвизгнул: «Хайль!» — и его оглушил двойной выхлоп «фаустов», начисто заглушивший отрывистый стук пулемёта. Бочки рванули, клубы чёрного дыма повалили во все стороны.

Он выстрелил ещё раз, потому что показалось — башня танка ворочается... но на самом деле это выбирался из носового люка горящий механик, и граната Вальтера попала ему в спину.

Кажется, Генрих выстрелил тоже — точно Вальтер не заметил, а в следующую секунду гитлерюгендовцы уже бежали по коридору, над их головами высекали крошку и с визгом рикошетировали пули. Пауль бежал последним, то и дело оглядываясь.

Они проскочили мимо лестницы... точнее — Генрих проскочил. Почти. Вальтер услышал чужую очередь, Генрих на бегу завертелся, побежал дальше, кувыркнулся через плечо, вскочил, завертелся снова и, упав на бок, заколотил каблуками ботинок по полу.

Вальтер не бросился ему на помощь. Не сразу, нет. Он сперва швырнул в пролёт гранату, а Пауль из-за угла начал поливать лестницу очередями — под прикрытием его огня Вальтер и проскочил.

На середине лестницы корчился, упираясь головой и коленями в пол, человек в чужой форме. Ниже лежали ещё двое, но ему это всё было неинтересно. Пауль, подскочив ближе, бросил вниз ещё две гранаты, сменил магазин и начал стрелять отвесно вниз, а Вальтер метнулся к Генриху.

— Мамочка, как больно!!! — изо всех сил закричал тот, вскидываясь. Живот у него был прострочен очередью, маскхалат дымился. — Я готов, Вальтер, я готов, господи! Сделай это! Вальтер, сделай это! Больно, Вальтер! Больно, мама! За что так больно?! Вальтер! Сделай же!..

Из-за угла выскочил Зигфрид:

— Скорее! — крикнул он. Вальтер нагнулся снова, чтобы волочь Генриха — волочь, несмотря на то, что я ему обещал... А дальше... дальше что-то...

Дальше он не помнил.