"Про тех, кто в пути" - читать интересную книгу автора (Верещагин Олег Николаевич)

«Последний поезд на небо

Отправится в полночь

С полустанка, укрытого

Шапкой снегов...»

Наутилус Помпилиус.

6.

Мартина разбудило отцовское насвистывание. Мелодия была знакомая — марш «Bomben auf Engeland». Не высовываясь из-под одеяла, Мартин поддержал отца тихим посвистываньем. Полковник Киршхофф слегка удивлённо замолчал, потом резко сдёрнул с сына одеяло.

Мартин засмеялся, потягиваясь, но тут же погрустнел — отец снова был в лётной форме. В ответ на печальный взгляд сына, задержавшийся на зашитом рукаве куртки, полковник сказал:

— Ну, что теперь... Я попросил парней из охраны, раз уж ты тут сидишь, будешь тренироваться с зенитками. Найдёшь капитана Шульхе...

— Уррррааа!!! — заорал мальчишка, становясь на колени в кровати и несолидно подпрыгивая под скрип пружин. — А ты когда вернёшься всё-таки?

— Когда собью последний русский истребитель.

— Мы их бьём-бьём, а они всё не кончаются, — заметил Мартин грустно. И, словно бы кое-что вспомнив, спросил: — Па-а... А на аэродроме пропадают люди?

— Иногда, — полковник посматривал в коридор через полуоткрытую дверь. — Если выходят в город поодиночке и задерживаются до темноты. Но тебя не тронут, даже если ты нарушишь мой приказ и высунешься. Русские вовсе не такие звери, как кое-кто любит их изображать.

— Нет, я не об этом, — Мартин сел нормально. — Тут, прямо тут, на аэродроме?

— С чего ты взял такую глупость? — полковник внимательно посмотрел на сына. — Бывают несчастные случаи, но... Иду! — крикнул он в коридор и быстро вышел. Промелькнули мимо весёлые голоса.

Мартин задумчиво смотрел в стену. Раньше отец никогда ему не врал. И поэтому Мартин сразу почувствовал ложь...

...Толька попался ему около входа — нёс обратно в здание четыре обрезка от гильз, использовавшихся, как мусорные корзины. Мартин посторонился, подумал и сел на перила крыльца. Достал личную книжку, полистал, дёрнул плечами. Что он ждёт этого русского?! Вперёд! К орудиям!..

...Опухшие от безделья зенитчики охотно возились с мальчишкой, искренне удивляясь тому, как много он знает об их оружии. Несколько пожилых солдат неодобрительно качали головами, но сам капитан Шульхе оценил знания Мартина, как высокие и предложил заходить ещё.

— Если отец разрешит — можешь как-нибудь подежурить с нами, — сказал капитан и Мартин обомлел от счастья.

Сбоку от взлётно-посадочной полосы торчала туша «хейнкеля», облепленная ремонтниками. Шульхе зевнул, кивнул в ту сторону:

— У русских отвратительная войсковая ПВО. Но летать над их городами... — капитан покачал головой. — Смотри, как его отделали.

Мартин кивнул. Хорошо, что отец истребитель. Это, наверное, очень страшно — лететь вот так и ждать, ждать, ждать огня, на который тебе нечем ответить. И даже когда начнут стрелять — всё равно надо лететь и бомбить, не сворачивать...

— Страшно! — вырвалось у мальчишки. Он смутился, но кто-то из солдат подтвердил:

— Ещё бы... Одиннадцатый три дня назад сбили над русской территорией. Тамошние бабы парней изрубили лопатами, как только те приземлились.

— Правда? — Мартин заморгал.

Капитан покосился в сторону говорившего, неохотно ответил:

— Может быть, враньё. Просто не вернулись. Всякое бывает. Кто там знает...

— Но это же война... — Мартин снова посмотрел на бомбардировщик. — Зачем они... так...

— Дикари, — ответил Шульхе.

И снова кто-то из солдат сказал:

— Если бы мне попался тот англичанин, который разбомбил мой дом, я бы придумал ему смерть пострашнее...

— Хватит болтать! — рявкнул капитан.

Мартин понял, что он тут становится явно лишним и тихо слинял.

Денёк опять был хорошим — тёплым, жарким даже. И Мартин, вернувшись к общежитию, поймал себя на том, что ищет глазами Тольку. Русского мальчишки нигде не было видно. Мартин огорчился — он хотел поговорить с ним о происходивших тут странностях.

И, едва он подумал об этом желании, ещё пару дней назад и в голову ему бы не пришедшем, как Толька появился на тропинке, ведущей к столовой. Он пёр на спине здоровенный мешок непонятно с чем и видно было, что переть ему тяжело.

В сторону Мартина он не смотрел и уронил-таки мешок наземь, когда Мартин, подскочив сбоку, предложил:

— Давай я помогу!

Толька смерил немецкого мальчишку глазами — не зло и не насмешливо, скорей просто устало-досадливо. Спросил:

— Слушай, ну чего ты ко мне цепляешься? Иди гуляй...

— Я правда помочь хочу! — Мартин толкнул мешок ногой. — Тяжело же...

— Да тебе-то что? — Толька свёл брови.

Мартин пожал плечами:

— Ну... я не знаю. Тяжело ведь.

— Тебя не Тимур зовут? — спросил Толька.

Мартин не понял:

— Какой Тимур? Я Мартин...

— Да так, никакой, — Толька взялся за горловину мешка. — Ну, давай, чего смотришь? Его на мусорку нужно оттащить...

...Мешок оказался тяжёлым — по мнению Мартина, даже для двоих. Мартин вытер пот галстуком7, потом насмешливо спросил:

— А где твой?

— Какой? — покосился на него Толька, вытиравший лицо коротким рукавом майки.

— Красный, — Мартин для утверждения своего лидирующего положения подтолкнул русского плечом. Ясно же, что главным тут должен быть именно он, Мартин. Русский промолчал, потом неожиданно сказал:

— Слушай... хочешь, я тебе кое-что покажу?..

...Они долго шли по какой-то тропинке между кустов. Справа в зелени булькала и плюхала невидимая речка, слетались отовсюду оводы. Толька сосредоточенно молчал.

Мартин молчал тоже и придерживал рукоять ножа. Ему было не по себе. Он не боялся Тольки и вообще... Дело было в чём-то другом. Настолько другом, что не выпускать рукоять ножа казалось самым разумным.

— Только тихо, — вдруг сказал русский, замедляя шаг. — И меня не обгоняй... — а ещё через два-три шага остановился и совсем почти неслышно шепнул: — Смотри...

Они стояли в камышах на берегу того самого пруда. Только с другой стороны, не там, где пляж. И ещё. Слева от пруда ничего не было. Чёрная дыра.

Вернее, это в первую секунду изумлённому Мартину так подумалось — он и правда видел чёрное пятно, метров трёх в диаметре, диким образом висевшее прямо в воздухе и не существовавшее ни слева, ни справа, ни сзади; у пятна не было никакого объёма, никакой толщины.

Но потом Мартин присмотрелся и увидел, что пятно не совсем чёрное. Вернее, оно было чёрное, но не непроглядное. В его глубине (откуда у него глубина, если у него нет даже обратной стороны?!) словно бы какие-то алые уголёчки светились. Нехорошие алые уголёчки.

Мартин сказал бы, что это глаза, но уголёчки были рассыпаны хаотично и светились по-разному — больше, меньше, сильнее, слабее... И ещё. Мартин против воли начал вглядываться — и различал всё больше.

Там была какая-то равнина — ночная равнина. И скалы на горизонте. И высокая редкая трава...

... — Стой, стой.

Мартин дико оглянулся на Тольку, удержавшего его за плечо. И посмотрел вновь в сторону чёрного пятна, к которому успел сделать не меньше трёх шагов.

— Стой, — снова сказал Толька, силой отворачивая его голову. — Хватит, не смотри. Пошли отсюда скорее.

Но Мартин был уверен — в этот краткий миг он видел у самой границы черноты и нашего мира стоящий приземистый силуэт.

Силуэт ждал...

... — Понял? — спросил Толька, доставая из тайничка свою самодельную удочку. — Я тебе это зачем показал. Чтобы ты не совался, куда не надо. Пропадёшь. Очень просто пропадёшь... Ну, бывай, фрицевская морда.

Если честно — Мартин и обидеться забыл.