"М.Г.Рабинович. Очерки материальной культуры русского феодального города" - читать интересную книгу автора

делать в домах до конца XVII в., а внутри каменной башни, как в церквах;
известны такие лестницы в Софийских соборах - киевском и новгородском. Сени
находились на втором этаже; в этом парадном помещении было много разного
добра, по-видимому, драгоценной утвари и украшений (Воронин, 1961, с. 247).
Где-то недалеко от сеней была и княжеская спальня, а погреб (медуша)
помещался либо в первом цокольном этаже, либо в подвале. К сожалению, от
великолепного ансамбля дворца Андрея Боголюбского, построенного в 1158-1165
гг. и разрушенного либо в 1174, либо уже во время монголо-татарского
нашествия в 1237-1238 гг., осталось очень мало (Воронин, 1961, с. 261).
Восстановленная Н. Н. Ворониным часть его представляет собой фактически
только дворцовую церковь, переходы к ней и две башни-терема, увенчанные
шатровыми кровлями. Н. Н. Воронин предполагает, что и несохранившиеся
помещения (в том числе сени и ложница) также были каменными. Однако нельзя
исключить и возможности сочетания каменных и деревянных помещений. Последние
предпочитали для жилья еще и в XIX в., поскольку при относительно
несовершенном отоплении (особенно в эпоху средневековья) в каменных комнатах
нельзя было избавиться от сырости, а комнаты, рубленные из хвойного леса,
были, как уже сказано, несравненно гигиеничнее и суше.
Мы помним, что Соловей Будимирович построил для князя не только сени,
но и терема. Терем, по-видимому, был непременной частью дворца феодала. Он
завершал ансамбль, составляя его третий (или второй) этаж, и шатровая (по
большей части) кровля терема была видна издалека. Термин "златоверхий",
применявшийся к терему издавна, подчеркивал нарядность этой кровли. Впрочем,
терем и в самом деле мог быть покрыт, например, медными листами, дававшими
иллюзию золота. На миниатюре Радзивилловской летописи, иллюстрирующей первое
мщение княгини Ольги древлянам (945 г.), Ольга глядит на древлян из окна
терема - высокой (может быть, на столбах) постройки с островерхой (вероятно,
шатровой) кровлей (РЛ, л. 28 об.). К тому же X в. относится найденная в
Новгороде деревянная модель терема. Терем тоже с шатровой кровлей и тоже на
каком-то арочном основании (Рис. 2, 2-3). Кроме высокого (двух-трехэтажного)
основного здания дворца с сенями, теремом, разного рода навесами и
кровельками, на дворе крупного феодала были, конечно, и хозяйственные
постройки (клети, поварни, конюшни и пр.), и избы для челяди и приближенных.
У князей на дворе стояла и церковь. Это был как бы небольшой городок внутри
города, окруженный крепким частоколом, у князей - валом и рвом, а той
каменной стеной. Нужно отметить, что среди дворовых строений южнорусских
городов, скорее всего, не было бани. Мылись феодалы и их приближенные, как и
все население лесостепной полосы, в домашней печи. На миниатюре
Радзивилловской летописи, иллюстрирующей второе мщение Ольги древлянам,
изображена именно изба (может быть, полуземлянка с деревянной обшивкой,
двускатной кровлей и глинобитной печью), что соответствует тексту,
сообщающему, что древлянским послам было предложено помыться. Для них
"пережьгоша истопку и влезоша древляне нача ся мыти; и запроша о них истопку
и повелеша зажечи я от дверий ту изгореша вси" (ПВЛ I, с. 41).
Ансамбль княжеского дворца, обычно расположенного на высоком месте в
центре, играл большую роль в создании архитектурного облика города. Венцом
такой архитектуры в рассматриваемый нами период был упомянутый уже
белокаменный замок Андрея Боголюбского - один из лучших образцов
владимирского зодчества, близкий и к господствовавшему тогда в Европе
романскому стилю.