"Джулия Куинн. Мистер Кэвендиш, я полагаю.. ("Два герцога" #2) " - читать интересную книгу автора

внимательно посмотрела на вдову, после чего повторила: - Мэм?
- Вы можете приказать лакею сделать это утром, - сказал Томас,
удивляясь, почему ему показалось, что что-то невысказанное только что
промелькнуло между этими двумя женщинами. Он был совершенно уверен, что его
бабушка не посвящала Грейс в свои секреты, и он знал, что Грейс не делала
никаких жестов. Он откашлялся.
- Мисс Эверсли не станет выполнять такую серьезную физическую работу, и
уж конечно не в середине ночи.
- Мне нужна эта картина, Томас, - сказала вдова, но не своим обычным
трескучим голосом. Был в нем какой-то надлом, некая слабость, что лишала
силы и твердости. Затем она добавила: - Пожалуйста.
Томас закрыл глаза. Его бабушка никогда не говорила "пожалуйста".
- Завтра, - сказал он, приходя в себя. - Первым делом, если вы
пожелаете.
- Но...
- Нет, - прервал он. - Я сожалею, что побеспокоил вас этим вечером, и
я, конечно, сделаю все, что необходимо - в пределах разумного - чтобы
обеспечить ваш комфорт и здоровье, но сюда не входят причудливые и
несвоевременные требования. Вы понимаете меня?
Ее губы сморщились, и он увидел в ее глазах вспышку ее обычного
высокомерия. По некоторым причинам, он нашел это обнадеживающим. Не то,
чтобы ему очень уж понравилось это ее обычное высокомерие, но мир был более
сбалансирован, когда каждый вел себя так, как ожидалось.
Она сердито на него уставилась.
Он оглянулся назад.
- Грейс, - сказал он резко, не поворачиваясь, - идите спать.
Последовала длинная молчаливая пауза, затем он услышал, что Грейс
удалилась.
- Вы не имеете никакого права ей приказывать, - прошипела его бабушка.
- Нет, это вы не имеете никакого права.
- Она - моя компаньонка.
- Но не ваша раба.
Руки его бабушки дрожали.
- Вы не понимаете. Вы никогда не могли понять.
- За что вечно благодарен, - парировал он. О господи, день, когда он
понял бы ее, был бы днем, когда он перестал бы любить себя, навсегда. Он
потратил жизнь, пытаясь понравиться этой женщине, или нет, не так, половину
жизни он пытался понравиться этой женщине, а следующую половину - пытался
избегать ее. Он никогда ей не нравился. Томас понял это еще в детстве.
Теперь это не беспокоило его; он давно понял, что ей никто не нравился.
Но когда-то и она любила. Если обиженные стенания его отца содержали
хотя бы намек на правду, Августа Кэвендиш обожала своего среднего сына,
Джона. Она всегда оплакивала тот факт, что он не родился наследником, и,
когда отец Томаса неожиданно все унаследовал, она ясно дала понять, что он
был слабой заменой. Джон был бы лучшим герцогом, а если не он, то тогда
Чарльз, который, как самый старший, наследовал все. Когда он погиб,
Реджинальд, третий сын, остался с ожесточенной матерью и женой, которую он
не любил и не уважал. Он всегда чувствовал, что был вынужден жениться на
девушке ниже его по положению, поскольку никто не думал, что он станет
наследником, и он не видел причины не высказывать это убеждение громко и