"Эллери Квин. Приятное и уединенное место" - читать интересную книгу автора

вставленном в машинку, и складывал руки в молитвенном жесте, когда в кабинет
вошел его отец.
- Все еще работаешь? - устало спросил он и быстро удалился при виде
мучительного зрелища.
Но через пять минут старик появился вновь, неся запотевший стакан с
зеленоватым коктейлем, которым успел освежиться. Эллери стучал себя кулаком
по виску.
Инспектор Квин опустился на диван, продолжая потягивать коктейль.
- К чему колотить себя по мозгам? - осведомился он. - Кончай работу,
сынок. У тебя на этой странице меньше, чем было, когда я уходил утром.
- Что? - отозвался Эллери, не оборачиваясь.
- Заканчивай работу.
Эллери наконец обернулся:
- Не могу. Я и так запаздываю.
- Еще наверстаешь.
Эллери коротко усмехнулся:
- Если не возражаешь, папа, я все-таки попытаюсь работать.
Инспектор поднял стакан:
- Приготовить тебе то же самое?
- Что именно?
- "Типперери", - терпеливо объяснил старик. - Особый рецепт дока
Праути.
- Из чего он состоит? - спросил Эллери, поправляя вставленный в машинку
лист на сотую долю дюйма. - Я уже пробовал особые рецепты дока Праути и
убедился: они все отдают запахом его лаборатории. Что это за зеленая
гадость?
- Шартрез, смешанный с ирландским виски и сладким вермутом.
- А не с мятным ликером? Храни нас Боже от профессиональных ирландцев!
Если ты заделался барменом, папа, приготовь мне "Джонни на камнях".
Старик принес скотч. Эллери сделал глоток, поставил стакан рядом с
машинкой и начал сгибать пальцы. Инспектор снова сел на диван, сдвинув
колени, как викарий во время официального визита, потягивая "Типперери" и
наблюдая. Когда пальцы сына готовились опуститься на клавиши, отец семейства
со вздохом промолвил:
- Жуткий был денек.
Сын медленно опустил руки, откинулся на спинку стула и потянулся к
стакану.
- Ладно, - сказал он. - Я слушаю.
- Нет-нет, сынок, я просто подумал вслух. Ничего важного - жаль, что я
прервал твою работу.
- Мне тоже жаль, но факт, как сказал бы де Голль, свершился. Теперь я
смог бы напечатать не больше, чем лежа на смертном одре.
- Я же сказал, что сожалею, - проворчал инспектор, вставая. - Вижу, мне
лучше убраться отсюда.
- Сиди, где сидишь. Очевидно, ты вторгся в мои владения с заранее
обдуманными дурными намерениями, как любила говорить моя знакомая леди из
шоу-бизнеса, вопреки правам, гарантированным четвертой поправкой к
конституции.* - Старик снова сел с озадаченным видом. - Между прочим, как ты
смотришь на то, чтобы не разговаривать на пустой желудок? Миссис Фабрикант
оставила нам свое знаменитое - точнее, пользующееся дурной славой -