"Эллери Квин. Четвертая сторона треугольника" - читать интересную книгу автора

Хаммерстайна Второго (1895-1960).

Отец говорил себе, что это всего лишь "фаза", подобно невероятному
предпочтению Дейном (в соответствующем возрасте) поэзии борделям. "Это
пройдет с возрастом", - твердил себе Эштон Маккелл. Когда Дейн учился в
частной начальной школе, отец надеялся, что его изменит средняя, а когда это
не удалось Гротону - что это удастся Йелю.* Втайне Эштон полагал, что лучше
всего подействовала бы служба в корпусе морской пехоты, но Лютеция,
разумеется, не пожелала бы и слышать об этом, поскольку считала закон об
общенациональном призыве оскорблением для всех приличных людей. Так что Дейн
продолжал идти своим путем.
______________
* Гротон - школа в одноименном городе в штате Массачусетс. Йель -
университет в городе Нью-Хейвен, штат Коннектикут.

Но, несмотря на все опасения, Эштон Маккелл не мог предвидеть самого
худшего. Дейн бросил Йель и исчез. Отец обнаружил его трудящимся под палящим
солнцем на табачной плантации Северной Каролины, даже не принадлежащей
Маккеллу! Позднее его сын устроился палубным матросом на одном из грузовых
судов Маккелла, но сбежал с корабля в Маракайбо, а спустя полгода объявился
в богемном Гринвич-Виллидж, где делил жилье с длинноволосой девицей с
грязными босыми ногами и масляной краской на носу. Большую часть следующего
года он провел слоняясь в трущобах, а в течение еще трех лет побывал
статистом в Голливуде, подсобным рабочим на карнавалах, сборщиком урожая на
гавайских ананасовых плантациях, уборщиком на пляже в Санта-Монике, а также
помощником чикагского полицейского репортера-алкоголика, который нуждался в
ком-нибудь, чтобы не быть избитым и, возможно, зарезанным в темном переулке.
Когда Дейн вернулся домой, тощий и голодный (его мать провела три
чудесных месяца, самолично готовя сыну пищу - как мрачно заметил Эштон, ему
она никогда не оказывала подобных услуг), отец сказал:
- В течение столетий каждый Маккелл веками участвовал в семейном
бизнесе.
- Я нарушу это правило, - отозвался Дейн.
Это было все равно, как если бы он объявил, что отправляется в
траппистский монастырь в Кентукки, дабы принять обет молчания.
- Ты имеешь в виду, что не станешь этого делать?
- А почему я должен этим заниматься, папа? Мне не нравится бизнес.
Никакой. И твой в том числе. И вообще, мне это ни к чему.
- Что, черт возьми, ты имеешь в виду? - рявкнул Эштон. По крайней мере,
думал он, парень говорит серьезно и вполне сознает, что означает весь этот
радикальный вздор. Все было лучше, чем легкомыслие.
- Я совершеннолетний, - продолжал Дейн. - Это подразумевает не только
право голосовать и вступать в масонскую ложу. Дедушка Маккелл и дедушка де
Витт предусмотрели меня в своих завещаниях. К чему же мне заниматься
бизнесом?
- Ты хочешь сказать, что намерен жить не работая? Господи, Дейн, это
недостойно!
- Вовсе нет. Я собираюсь работать. Но это работа по моему выбору. В
каком-то смысле, - задумчиво добавил Дейн, - скорее она выбрала меня, чем я
ее.