"Эллери Квин. Убийца - Лис" - читать интересную книгу автора

глаза, черные волосы или веснушки - если отец такой, значит, скорей всего, и
ты такой будешь. Физически я похож на отца, это факт. Дядя Тальбот говорит,
что я в точности как отец, когда он был в моем возрасте, хотя я выше и
крепче его...
Поэтому постепенно во мне поселился жуткий страх.
- Страх? - переспросил Эллери.
- Да, я боялся, что тоже вырасту убийцей.
Линда взяла Дэви за руку; Эллери перевел взгляд с Дэви на Линду и
обратно.
- Продолжайте, - сказал он.
- Я не хотел взрослеть. Я не мог избавиться от фамилии Фокс и моего
"прошлого" - дети в Райтсвилле это поняли, да и родители их были не намного
добрее, правда, взрослые хоть посмеивались исподтишка, а дети вопили мне в
лицо. Но малый я был упрямый и не поддавался. Кулачные драки у нас были
каждый день, но удирать - нет, меня никто не мог заставить. Поэтому я рос
дерзким, резким, подозрительным да еще все время втайне боролся с этим
развившимся во мне детским страхом перед жизнью - вы можете сказать
"нездоровым", - страхом перед зачатками убийцы, которые я носил в себе,
унаследовав их от отца-убийцы.
Чушь. Не имело смысла все это рассказывать, да, мистер Квин?
- Очень даже имело, капитан, - ответил Эллери.
- Какое-то время, прямо перед войной, я думал, что справился. Мы с Лин
тогда решили, что любим друг друга и всегда любили. И вот в мой последний
отпуск перед отправкой в Китай мы решили пожениться и рассказали семье -
моим дяде и тете, приемным родителям Линни. Дядя Тальбот уперся намертво, и
я разозлился. Но дядя Тальбот практически предсказал, что должно случиться.
И тетя Эмили тоже боялась прошлого. Как оказалось, они знали меня лучше, чем
я сам. Возможно, проявилось что-то вроде семейного инстинкта. Не знаю. Как
бы то ни было, но нам с Линни пришлось на них надавить, чтобы они дали
согласие.
Я обнаружил, как они были правы, представьте себе, в Китае, сражаясь с
японцами. Мы с Лью Бинксом разбились, и я провел в горах семь недель,
прячась от японских патрулей, добывая еду, таща на спине Бинкса, у которого
были прострелены ноги, и в конце концов нас приперли к стене - слава богу,
это была большая каменная стена. Они побежали навстречу огню моего
автомата... наверное, эта кровавая баня, японцы, падающие как куклы от моих
пуль, - все это толкнуло меня в омут, откуда я до сих пор не могу выбраться.
Потом были госпитали Китая и Индии, смерть Бинкса, возвращение в Штаты, но я
мог думать только об одном - о том, что я убивал. Я убивал со своего "Р-38",
когда настигал самолет японца, я видел маслянистый дым и смертельное пике. Я
убивал из автомата, укрывшись за выступом скалы, убивал из наших с Бинксом
пистолетов 45-го калибра - убивал, убивал, убивал, как иногда это бывает во
сне. И этому нет конца. Ты просто убиваешь и убиваешь, и ничто не может тебя
остановить, и все, кого ты встречаешь на пути, умирают. Я был в ужасе от
самого себя, потому что получил доказательство раз и навсегда - во мне
определенно течет кровь моего отца. Я прирожденный убийца.
Вернувшись домой, я продолжал думать о себе таким образом, довольно
расплывчато - "прирожденный убийца", убийца вообще - я думал не об убийстве
конкретных лиц, а просто... просто об убийстве. Объяснить это иначе я не
могу.