"Эллери Куин. Приключения на безумном чаепитии" - читать интересную книгу автора

по комнатам. Даже Эмми не удавалось скрыть нервозность. После бесчисленных
сигарет и коктейлей она тоже погрузилась в мрачное молчание. Новостей
по-прежнему не поступало. Телефон зазвонил только раз - это оказался
лавочник, возмущенный отказом от мороженого. Эллери провел день в
таинственных занятиях в библиотеке и кабинете Оуэна. Что он там искал или
делал, для остальных осталось загадкой. Примерно в пять вечера он вышел из
кабинета Оуэна с посеревшим лицом, глубокая морщинка пролегла между
бровями. Выйдя на крыльцо, он долго размышлял, прислонившись к колонне.
Земля подсохла, солнце быстро уничтожило следы ливня. В дом Эллери
вернулся с наступлением сумерек. Темнело, как бывает в сельской местности,
быстро. В округе, казалось все вымерло. В доме было спокойно, его
печальные обитатели разбрелись по своим комнатам. Эллери нашел кресло и
снова надолго погрузился в невеселые мысли. Но вот в его лице произошла
неуловимая перемена; он подошел к лестнице и прислушался. Ни звука. На
цыпочках он вернулся к телефону и с четверть часа тихим, доверительным
голосом говорил с Нью-Йорком. После чего поднялся к себе.
Спустя час, когда все общество собралось на обед, Эллери, никем не
замеченный, даже кухаркой, выбрался из дома через черный ход. Там, в
густой тьме на задворках, он и пробыл некоторое время, а затем
присоединился к обедающим. Обед подали остывший и с опозданием. С
исчезновением Оуэна весь порядок в доме был нарушен. Горничная (та самая,
с хорошенькими ножками) принесла кофе только в половине девятого. Спустя
полчаса на Эллери напала страшная сонливость. Все сидели в гостиной,
перебрасываясь ничего не значащими фразами. Миссис Оуэн, бледная,
молчаливая, с жадностью осушила чашечку кофе и попросила еще. Миссис
Мэнсфилд по-прежнему настаивала на вызове полиции. Пожилая леди питала
твердую веру в констеблей Лонг-Айленда. В некомпетентности Эллери она не
сомневалась, чего, впрочем, и не скрывала.
У Гарднера был обеспокоенный вид, но он с демонстративной
независимостью бренчал на пианино. Эмми Уиллоуз, казалось, отрешилась от
всего мира, успокоилась и ничему не удивлялась. Миссис Гарднер нервничала.
Джонатан опять разорался у себя в комнате...
И вдруг словно мягкое снежное покрывало окутало присутствовавших.
Все, как по команде, стали погружаться в сон. В комнате было тепло, и
Эллери ощутил легкую испарину на лбу. Он уже почти отключился, когда
оглушенный мозг подал сигнал тревоги. Какое-то мгновенье детектив делал
попытки встать, напрячь мускулы, но ощутил, как его тело, наливаясь
свинцовой тяжестью, перестает ему повиноваться. Последняя мысль,
промелькнувшая в сознании, прежде чем комната закружилась перед глазами,
была о том, что их всех отравили.
Неожиданная сонливость улетучилась так же быстро, как и навалилась.
Казалось даже, что никакого забытья не было. Перед закрытыми глазами
плясали искры, кто-то безжалостно колотил молоточками по вискам. Эллери с
трудом открыл глаза. Комната была залита солнцем. Боже правый, прошла
целая ночь!..
Он поднялся, со стоном ощупал голову. Огляделся. Обитатели дома
лежали в самых разных позах. Все без исключения. Кто-то (раскалывающаяся
голова с трудом воспринимала происходящее), кажется Эмми Уиллоуз,
пошевелился и вздохнул. Эллери нетвердым шагом направился к бару, налил
крепкого, отвратительного на вкус виски. Затем деликатно разбудил актрису.