"Радко Пытлик. Гашек (Жизнь замечательных людей - 621) " - читать интересную книгу автора

ожидать всяких выходок и у которого никогда не поймешь, где он ведет себя
серьезно, а где шутит и разыгрывает. В глазах мещан его поведение
действительно выглядело странным и эксцентричным, тем более что он не
упускал случая подразнить и эпатировать самолюбие обыватели, не скрывая
презрения к условностям мещанской морали.
Правда, эта репутация и маска - маска, которая тоже была художественным
образом, - в известной мере устраивали Гашека. Надо учесть, что писатель все
время находился на подозрении у полиции. А одно время в секретных донесениях
тайных агентов о нем сообщалось как об "особенно опасном анархисте". И как
раз подобная репутация давала ему возможность и в устных импровизациях, и в
литературном творчестве осмеивать такие стороны жизни, на которые другие не
отваживались посягать. Он, например, позволял себе в пражских кафе
произносить даже целые речи о "всемилостивейшем" австрийском императоре,
которые были лишь слегка замаскированной издевкой. В его устных "юмориадах",
как и в литературном творчестве, вообще немалое место занимала политика.
Упоминавшийся друг Гашека Л. Гаек не случайно отметил однажды, что любой
другой писатель поплатился бы тюрьмой за сотую долю того, что безнаказанно
позволял себе писать Гашек. И немалую роль в этом играло то представление,
которое Гашек создал о себе.
Постоянный процесс творчества "на людях" был одновременно и почвой для
непосредственного литературного творчества, был "творческой лабораторией"
писателя, как об этом метко сказал биограф Гашека Р. Пытлик.
И еще один момент. Непрерывное общение с людьми, особенно с городским
плебсом, а позднее и с солдатской массой, позволяло Гашеку ассимилировать и
включать в свое творческое мышление огромные богатства народного юмора. А
народный юмор - сам по себе своеобразное художественное творчество и емкая
форма комментария к жизни.
Гашек знал одну простую истину, которая заключается в том, что
литература растет не столько из литературы, сколько из жизни. Конечно, в
художественном творчестве значительную роль играет порой и вторичная
типизация, синтез созданного литературой ранее. (Аналогией этому у Гашека
является синтез народного юмора, а тем самым жизненного содержания,
заключенного в нем.) Но все равно угол зрения, основу синтеза (как в его
осознанном, так и в стихийном варианте) всегда дает только знание жизни.
Но чешский сатирик не был необразованным самородком. Если бы однажды
собрать воедино имена писателей разных стран я эпох, разбросанные в виде
упоминаний в его произведениях, письмах и т. д., обнаружилась бы как раз его
немалая начитанность (советским читателям, по-видимому, небезынтересно
узнать, что он хорошо знал, в частности, русскую литературу, восхищался
Пушкиным и особенно М. Горьким). Но шел он в своем творчестве от жизни,
словно поняв с самого начала, что писатель должен найти свой путь, что
писателя нет без знания жизни.
Только неустанным наблюдением жизни, непрерывной работой мысли и
воображения и постоянным освоением народного юмора и можно объяснить тот
факт, что роман Гашека и образ Швейка вобрали в себя такое огромное
комическое содержание и выдерживают соревнование не только с выдающимися
сатирическими произведениями мировой литературы, но и с лучшими анонимными
творениями мирового фольклора, которые создавались целыми поколениями. Роман
Гашека - итог творческого процесса длительностью в целую жизнь.
Механизм познавательно-творческого освоения действительности имел у