"Владимир Аренев. Ветер не лжет" - читать интересную книгу автора

Джализ отставил пустую чашку и, прикрыв рот ладонью, едва сдержал
зевок.
- Простите. Еще она сказала, ее зовут Данара и она прислуживает
иб-Барахье, а сюда пришла, чтобы узнать о моем здоровье. Дескать, провидица
интересовалась. Я, конечно, удивился, зачем провидице спрашивать о таких
вещах. Но... - голос Джализа с каждым словом становился все тише, и наконец
юноша заснул, уронив голову на подушку.
- И в самом деле: зачем? - задумчиво произнес мастер битв, когда они,
покинув шатер целительницы, стояли в тени башни и глядели на закатное
солнце. - Что за дело иб-Барахье до моего сына?
- А с чего ты взял, доблестный ал-Леад, что эта Данара сказала твоему
сыну правду? Насколько я понимаю, здесь, в оазисе, не слишком много мужчин,
тем более - таких молодых и привлекательных, как Джализ.
Позже, замерев у выхода из башни и слушая песню йор-падд, Иллеар с
досадой понял, что думает не о странном визите Безжалостной, не о чудесном
исцелении Джализа, даже не о роковых словах иб-Барахьи. Нет, не о словах - о
ее губах, о ее ресницах, о ее сосках, проступавших сквозь тонкую ткань
платья. Яростное, огнистое желание пополам с нежностью - терпкий напиток. И
шулдар был пьян им, пьян, как мальчишка, впервые познавший женщину.
Это все неожиданно ловко совпало с настроением песни. Что-то тревожное,
саднящее шевельнулось в груди. Задумчиво покачав головой, Иллеар прошептал:
- Красиво поет.
И услышал в ответ:
- Верно говоришь. Душу вынимает - так поет.
Иллеар думал, что остался один: мастер битв, испросив дозволения, ушел
в гостевые покои. Шулдар бы и сам с радостью последовал его примеру, да ведь
все равно не заснуть. Поэтому и стоял, наблюдал за палатками йор-падд,
размышлял, не навестить ли старую свою знакомую, Ламбэри...
Тощий старик, похожий на мумию, прочувствованно скрежетнул горлом и
плюхнулся на плоский валун - одно из немногих свидетельств того, что некогда
башню окружала стена.
- Так оно и бывает, - сказал, уставясь в ночь. - Как ни старайся, какие
личины ни надевай, а наступит срок, и сущность твоя проступит, проявится.
Взять хотя бы их, - он ткнул клюкой в сторону палаток, и Иллеар наконец-то
узнал: да ведь это тот самый старик, которого они видели сегодня утром! -
Йор-падды, гроза пустыни, жестокие, неуязвимые, гордые. Кричат всякому, кто
подставит ухо: "Мужчины нам нужны только для любострастия да чтоб детей
зачинать!" И ведь сами в это верят, вот что интересно. А послушаешь, как
поют... Такая она, жизнь. - Старик, похоже, упоенно беседовал сам с собой,
Иллеар ему нужен был лишь как повод. - У каждого, - продолжал он, - свои
сокровенные тайны, каждый норовит их от других охранить и в то же время ими
же с другими поделиться.
Иллеар кивнул из вежливости и стал было спускаться к палаткам.
- А тебе, - сказал вдруг старик, - спасибо, твое могущество. Вовремя
приехал. Век-то мой, по всему, на исходе. Вовремя, вовремя... Не люблю,
понимаешь, оставлять незавершенные дела.
- Боюсь, почтенный, в этом я тебе вряд ли помогу, - скупо проронил
Иллеар. Зря он ввязался в разговор. Мог бы и раньше догадаться, что старик -
местный блаженный, без которых не обходится ни одно уважающее себя селение.
- А ты не бойся! Тебе и делать-то ничего не надо: побудь здесь еще