"Владимир Пузий(АРЕНЕВ). Под небом голубым" - читать интересную книгу автора

превратились в общий кусок... чего-то. Скажем, того же фарфора.
Человек подошел поближе и встал над телом, наблюдая, как оно разваливается
на куски. Он не испытывал сейчас ни страха, ни разочарования, ни боли.
Только облегчение, что ситуация разрешилась таким непонятным образом,
полностью соответствующим всему, случившемуся раньше.
Когда процесс разрушения закончился, человек задумался, что же делать с
обломками женщины. За последнюю неделю он научился бережливо относиться ко
всякой вещи, попадавшей в его распоряжение. Теперь же - тем более (он еще
многого не знал и думал, что новые Обитатели останутся в городе навсегда).
Например, совсем не так давно наткнулся в канализационных коридорах на
кусок ржавой трубы - правда, ровно обрезанной по краям - и приволок сюда,
еще не зная, зачем. Поскольку края обломка выглядели так, будто
оплавились, человек не рисковал пораниться. Сейчас он решил, что сможет
использовать трубу в качестве постамента. С трудом поднял ее и поставил
вертикально, у стены. После этого человек выудил из обломков голову
женщины и отряхнул с нее пыльную крошку, образовавшуюся во время
разрушения. Нос у головы откололся, но это человека не смутило. Он
установил голову на ржавом постаменте и отошел подальше, чтобы
полюбоваться своим экспонатом. Выглядело паршиво. Как раз вписывалось в
местный интерьер.
Из остальных кусков человек оставил только один, на котором можно сидеть.
Все-таки на голом полу было прохладно, шныряли сквозняки. Спать, правда,
приходилось все же на нем, постелив под себя куртку.
Мусор и обломки человек смел в кучу да так и оставил.

8. Следующая пришла через... он не знал, через сколько дней. Вести
календарь не хотелось. Вспомнил про Робинзона Крузо. В детстве как-то не
удалось прочесть эту книгу, да и потом - не удосужился. Но по рассказам
сверстников помнил, что Робинзон вел календарь. Делал какие-то зарубки на
куске дерева и таким образом считал, сколько дней провел на своем
необитаемом острове. Человек сразу отказался от подобной затеи. У книжного
отшельника всегда оставалась надежда на то, что рано или поздно его отыщут
- пристанет безымянный корабль, дабы набрать питьевой воды, и возьмет
Крузо с собой. У человека такой надежды не было. К тому же он знал: о
возвращении к прошлой жизни нечего и думать. Что бы ни случилось, оно не
вернет ни тех людей, ни тех мыслей. В одну реку дважды не войти.
Робинзон считал дни до освобождения, человеку же пришлось бы считать дни
после пленения. Согласитесь, это совершенно разные вещи.
Время... Времени было море и еще маленькое озерцо, времени было
полным-полно, навалом, немеряно, больше, чем он способен потратить.
Поначалу человек вспоминал. Потом решил, что мысленный мазохизм не для
него. Он начал читать вслух и с выражением стихи, которые когда-то знал.
Оказалось, помнил человек удручающе мало, - (особенно удивительно, если
учесть характер его бывшей профессии), - да и в тех, что каким-то
немыслимым образом сохранились в памяти, строки перепутались, словно
фрагменты детской картинки ("45 элементов на 100 элементов"). Заботиться о
еде не приходилось, поскольку стоило только человеку выйти на поверхность
- в город, - и он рано или поздно оказывался в саду. Испражнялся там же, а
мылся и стирал свою одежду под струями ручейка. Сад не торопил, однако
если человек начинал нарочно тянуть время, тем или иным способом