"Владимир Пузий. Немой учитель" - читать интересную книгу автора

не приличествовало, а вот наследнику... Но только Эллильсар отнюдь не
мечтал о правлении страной. Его вполне устраивало то положение вещей,
когда он мог заниматься науками, которые неожиданно полюбил,
поединками и девушками (которые любили его, что вполне закономерно -
во-первых, принц, во-вторых, мужчина, и мужчина не из последних;
знающий, что делать в постели. Рассказы о нем ходили меж дам. Он
ничего не опровергал, ничего не подтверждал, - прежде всего потому,
что в лицо ему этого не говорили, но...) В общем, бремя Короля было не
для него, как считал сам Эллильсар. Моррел же по этому поводу как-то
заметил: {"Бремя Короля - ни для кого. И тем не менее, когда наступает
срок, избранный восседает на трон. С этим ничего не поделать".}
За шесть лет своего учительствования немой так и остался загадкой
для всех окружающих, даже для принца. Наверное, только Таллиб понимал
хоть что-нибудь в поступках и мыслях Моррела, но Таллиб предпочитал
держать это при себе.



* * *


Миновав умирающую деревню, процессия въехала в лес. Здесь не было
той, ставшей уже полузабытой, прохлады, которая раньше неизменно
встречала всякого, оказавшегося под кронами деревьев. Впрочем, ее,
этой прохлады, теперь не было нигде после того, как Шэдогнайвен
обмелела почти на половину, а Вечные озера утратили былое величие и
стали казаться скорее мелкими лужами, чем озерами, тем более -
Вечными. Влага уходила из мира, по капле, - и поневоле представлялись
жадные губы Дьявола, припавшего к Божественному источнику,
вылизывающего пересохшее русло: "Пить!" Становилось страшно, как будто
ожили детские кошмары.
Наверное, поэтому никто по-настоящему не удивился, когда отовсюду
на процессию кинулись какие-то оборванные люди, молча и свирепо
стаскивая с лошадей всадников, разрывая их на клочки. Завопили дамы,
матерились стражники. Анвальд, догадавшийся, почему до сих пор не
вернулся Изарк, рубил мечом направо и налево, - своих и чужих, -
силясь оторваться от нападающих.
Глава матери Очистительницы дал коню шпор и тут же вылетел из
седла, сброшенный вставшим на дыбы животным; над ним нависла чья-то
фигура. Свистело лезвие клинка и падали на лицо кровавые ошметки.
Готарк Насу-Эльгад молчал, уверенный что через минуту будет раздавлен
копытами лошадей, и, кажется, молился, одновременно борясь с
противоречивыми желаниями: закрыть глаза, чтобы не видеть этого ада на
земле, и раскрыть, чтобы знать, что происходит. Наверное, со стороны
казалось, что он быстро-быстро моргает - да так оно и было. Кровь и
плоть, попавшие на лицо, доставляли неудобство, но он не рисковал
двигаться - просто лежал и терпел. И еще молился.
Стражники бились отчаянно, зная, что милости от вольных братьев не
дождаться. Высоких господ почти наверняка пощадят, но воинов
обязательно отправят в расход - кому нужны служивые? за них не дадут