"Владимир Пузий. Вся наша жизнь (роман)" - читать интересную книгу автора

Разумеется, покачивания привели к тому, что Талигхилл снова заснул. А
иначе и быть не могло. Не ломать же себе голову над тем, что значили те
черные лепестки на туфлях...

Скорбь. Великая скорбь и великие заботы. Лепестки липнут к подошвам, и их
не стряхнуть. Разумеется, подошвы. Это же сон. Это же просто сон! Но скорбь
здесь все равно чувствуется, как наяву. Она переполняет душу, и Талигхилла
трясет от нахлынувших чувств. Трясет. Проклятые лепестки!

- Вставайте, Пресветлый. Мы уже вернулись, - это, разумеется, Джергил.
Странно все-таки, как может наш разум преобразовывать внешние
раздражители
в сновидческие образы.

Талигхилл потер висок, удивляясь этой чужой мысли, потом посмотрел поверх
плеча телохранителя и увидел сереющее небо. Приближался вечер. В саду уже
раздавались одиночные трели цикад; очень скоро они сольются в общий
стрекот, приветствуя бледный лик луны. Если ты не хочешь поднимать Домаба с
постели, чтобы извиниться перед ним, - стоит поспешить.

Вынув из специального отделения сверток, принц зашагал к дому. Позади
слуги похрустывали разноцветными камешками дорожки, унося паланкин. Храррип
и Джергил, наверное, отправились на кухню промочить горло. Талигхилл
понимал их и сам с удовольствием занялся бы тем же, но прежде всего
следовало покончить с досадным недоразумением, случившимся сегодня утром.

Он поднялся по низеньким широким ступенькам на крыльцо и потянул за
металлическое кольцо, открывая массивную створку двери.

Талигхилл вошел в зал с высоким потолком, и многочисленными украшениями
на стенах: трофейными шкурами и головами убитых на охоте диких зверей,
оружием, гобеленами, скульптурами и многим другим. Здесь горели свечи, а в
дальнем углу трещали в камине дрова - как будто и так вокруг не было
невыносимо жарко! Широкая, покрытая богатым ковром лестница вела на второй
этаж - в комнаты, которые занимал принц. Там же, наверху, иногда
останавливался отец или подобные ему высокопоставленные особы, когда
наведывались в усадьбу. Была там и комната покойной матери - в ней
единственной всегда жила пустота и ничего не менялось с того трагичного
дня, когда Пресветлая умерла; только слуги ежедневно чистили ковры и
сметали пыль с мебели. А на первом этаже размещались кабинеты отца и самого
Талигхилла, хозяйственные помещения, комнаты слуг и, разумеется, столовая,
гостиная и музей. Сейчас Пресветлый стоял в гостиной и прикидывал, где
имеет смысл искать Домаба. Статуэтка, завернутая в шершавую бумагу,
оттягивала руку к полу, и принц положил ее на ближайший столик.

В это время дверь справа раскрылась и в комнату вошел низенький лысеющий
мужчина преклонного возраста, в аккуратном, но не богатом халате с вышитыми
по краям вепрями. Не замечая Талигхилла, он подошел к потрескивающему
камину и устало опустился в кресло перед огнем, вытянув в сторону пламени