"Виктор Пушкин. Самая крупная победа " - читать интересную книгу автора

12

Утром я поднялся с постели с таким чувством, будто все куда-то уехали
или ушли, а вот я остался один-одинешенек во всем доме. С тоской смотрел на
меня книжный шкаф, картина со стены, а когда вышел в другую комнату, то и
буфет, и гардероб, и особенно часы. "Эх, ты! Эх, ты!" - четко выговаривал
маятник.
За окном тоже было серо, шел мелкий дождь, и все блестело: тротуар,
желтые листья на деревьях, мостовая, ограда скверика.
Умывался уже не по пояс - к чему? Оглянувшись, помочил по-старому один
нос, подержал под тоненькой струйкой кончики пальцев и стал сразу же
вытираться.
Завтракать не хотелось. Пощипал немного того-сего и вылез из-за стола,
радуясь, что мать сегодня пораньше ушла на работу, а то бы все спрашивала,
что со мной да что со мной.
В школе Жора Зайцев удивился:
-Чего это ты такой? - И, заранее радуясь, спросил:- От матери влетело,
да?
Его-то самого частенько наказывали, так как он любил выкидывать всякие
штучки: то спящему братишке усы чернильным карандашом подрисует, то спрячет
туфлю у сестренки, и поэтому, если видел кого-нибудь грустным, сразу же
думал, что и его наказали.
-Да нет,- отмахнулся я.- Уроки не приготовил?
-Да говорят же тебе - нет! - в сердцах ответил я и отвернулся. Ну вот
как объяснить, что на душе
делается!
Даже литераторша поинтересовалась:
-У тебя, Строганов, зуб болит?
А Лиля спросила на перемене, как бы подойдя за своим учебником:
-Опять Рыжий обидел, да?
Я вспыхнул и опустил голову. "Значит, видела, как он тогда". И поспешно
ответил, что нет, просто так.
Когда пришел домой, вообще не знал, куда деваться. Даже с Севой
разговаривать не захотелось.
Уроков много? - жалостно спросил он.
Да.
А на следующий день было еще хуже. Кто-то будто нарочно мне все на ухо
шептал: "А сегодня тренировка!", "А сегодня все пойдут на тренировку!.." Да
еще, точно назло, снова почти что ничего на дом не задали - в одну минуту
сделал. А когда убрал все в портфель, то стало совсем некуда деваться. Глаза
сами собой взглядывали на часы. До тренировки оставалось полтора часа. Потом
час...
Это стало до того невыносимо, что я вышел на кухню и, как дядя Владя,
сел у окна.
Двор был пустынный. Там и всегда-то было невесело, от дождей же
сделалось еще серей и скучней, и все противно блестело, а окна флигеля были
черные. Чернели и настежь распахнутые сени...
Я замер: из них с баночкой в руках - опять школу
прогулял! - вышел Митька. Я хотел поскорее отойти от окна, но было уже